Буд-то бы марионетка, танцевала я, кокетка
Меня имели сотни глаз, куда хотели, испытывали экстаз
Мое движенье превращало тело в пылающий огонь проказ
Которых они так желали, и о которых так мечтали, ничтожные и жалкие умы.
В своей грязи они одни, отверженные, ядовитые пауки
Которые издохнут сами, от тоски.

Я танцевала и плясала, свою им грудь я обнажала
Они же выли на луну, как будто бога зрели наяву
И мне их было очень жаль, бездушные, простые
Их жены ждут их, золотые, лаская их еще святых детей.

И сотни тысяч рук объяли меня вдруг
Ах да, ведь за меня же заплатили
Толпой своей меня убили, кончая как только хотят
И боль и злоба, ненависть во мне кричат.
А я ведь тоже… тоже мать.

Уставшая своей судьбой я вот дошла теперь домой
Купила дочке молоко и свежий хлеб, конфет, себе вино
Она малая и смешная, с любовью ждет меня одну
Теперь готовиться ко сну.
Одной лишь ею я живу.
Но умереть мечтаю наяву.