Олег Кашин: Спасти православие от православных
3.5.2006, 17:02

«Задерем подол матушке-России!» – с этими словами, согласно популярной легенде, Лазарь Моисеевич Каганович нажал на кнопку, приводившую в действие взрывное устройство, с помощью которого был снесен храм Христа Спасителя.

Легенда действительно популярная, красивая и, самое главное, удобная. Еврей-сапожник из белорусского местечка Кабаны, назначенный большевиками руководить Москвой, своей еврейской рукой, да еще и с глумливым словечком стер с карты русской православной столицы символ русскости и православия. Пришелец-безбожник пришел и надругался, негодяй, над самым сокровенным, что было у русского народа, – конечно же, вопреки воле самого народа, набожного, милосердного и высоконравственного.

Когда (может быть, уже при следующем мэре) позолоченная бетонная копилка нынешнего ХХС будет снесена в рамках очередной большой реконструкции Москвы, кто-нибудь наверняка выдумает нового злокозненного пришельца, нелегального мигранта и гомосексуалиста, который тоже будет во всем виноват – опять же вопреки православной воле богомольного народа. И если так действительно случится (а поводов рассчитывать на какое-то иное развитие событий пока нет), мы обречены на вечное движение по кругу – от разрушаемых храмов и расстреливаемых священников до ненавистного всем толстопузого попа и чиновника со свечкой в храме в пасхальную ночь. И обратно.

Очевидно, что этот круг рано или поздно придется разорвать.

Советская пропаганда преподносила в качестве главных достижений Октябрьской революции два декрета, принятых Вторым Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов – о мире и о земле. Сомнительность этих достижений всегда была одним из наиболее серьезных козырей, которые использовали оппоненты Советской власти: в самом деле – ни мира не принесла революция, ни земли.

Гораздо более реальным (и не менее, чем мир и земля, выстраданным) советским достижением была статья, кочевавшая по всем советским конституциям с 1918 года – статья о том, что в нашей стране церковь отделена от государства, а школа – от церкви. В этом случае никакой дополнительной пропаганды не требовалось, в этом случае все было очевидно: церковь в СССР действительно была отделена от государства и от школы. Даже наиболее тенденциозные антисоветчики не могли оспаривать этого факта: во время парадов на Красной площади на трибуне Мавзолея рядом с генсеком не стоял патриарх, а экзамена по закону Божьему не было ни при поступлении в высшие учебные заведения, ни вообще где-то, кроме духовных семинарий.

Семьдесят лет наше государство было подчеркнуто атеистическим. Если не зацикливаться на малоприятном периоде антицерковных гонений первых лет Советской власти (а также времен позднего Хрущева), можно констатировать, что атеизм Советского государства в полной мере устраивал все общество. Никто не запрещал верующим посещать храмы, крестить детей или отпевать покойников, но люди, не относившие себя к верующим, могли жить совершенно спокойно, не испытывая при этом никаких трудностей. С учетом того, что таких людей в России было подавляющее большинство, можно было говорить о настоящем общественном договоре: народ не был ни набожным, ни тем более воцерковленным, и государственный атеизм устраивал практически всех.

На каком-то этапе общество столкнулось с дефицитом духовности. Поворотной точкой почему-то принято считать 1988 год с отмечавшимся тогда тысячелетием Крещения Руси, однако в действительности поворот случился десятилетием ранее – это несложно отследить, например, по советским кинофильмам конца семидесятых – начала восьмидесятых годов. То в «Чучеле» у Ролана Быкова символом хеппи-энда становился военный оркестр, играющий на фоне старинной церкви, то в «О бедном гусаре замолвите слово» у Эльдара Рязанова после гибели главного героя в кадре появлялся храм, обозначая незыблемость вечного в сравнении с суетой жандармов и чиновников. А в фильме Владимира Бортко «Блондинка за углом», который даже по своим временам (1983 год) выглядел слишком антимещанским, главные герои шли ночью на крестный ход, и у зрителя не возникало никакого недоумения типа «Чего это они?» – выглядело все вполне естественно.


Мультфильм «Суперкнига» стал в 1990 году культовым явлением наряду с группой «Ласковый май»
Очевидно, что к концу восьмидесятых стремление советских людей к вере стало всеобщим – на телевидении появились «Воскресная нравственная проповедь» и священник Александр Мень в программе «Взгляд», чуткая (тогда еще чуткая) к любой моде Алла Пугачева начала устраивать свои «Рождественские встречи», а мультфильм «Суперкнига» – убогий, если совсем честно, мультфильм – стал в 1990 году культовым явлением наряду с группой «Ласковый май» и закусочными «Макдональдс».

Тогда еще никто не думал, что будет дальше. А дальше было много всякого: и воспоминания о табачно-алкогольном бизнесе православных иерархов, о регулярных презентациях с банкетом и обязательным батюшкой, с освящениями казино и публичных домов – эти воспоминания сегодня остаются в числе самых ярких воспоминаний о том, что происходило со страной в ельцинские девяностые. Имея пятнадцать лет назад уникальных масштабов кредит доверия, вызванный тоской и убожеством позднесоветской жизни, Православная церковь сумела растратить его так быстро и бездарно, что любой разгильдяистый наследник огромного состояния позавидовал бы. Если снова использовать в качестве примера кинематограф, то сегодня, пожалуй, только самый запредельный пошляк, кто-нибудь вроде Никиты Михалкова, рискнет использовать в своем фильме позитивный образ, связанный с православием, а выражение «православная общественность» давно уже стало символом глупости и мракобесия. Первомайские драки в Москве между православной общественностью и гомосексуалистами в этом смысле очень показательны: очевидная опереточность, очевидная провокационность происходящего никак не повлияли на реакцию общества на эти драки – при всей нелюбви нашего общества к гомосексуалистам возмущение вызывает прежде всего поведение православных и их стремление распространить свое влияние далеко за пределы своих приходов.

Несколько недель назад много шума наделал опубликованный журналом «Наследие народов Российской Федерации» список храмов, переданных властями Русской православной церкви, – безграмотность новых владельцев фактически уничтожила десятки памятников культуры и истории. Политические заявления митрополита Кирилла, в последнее время все активнее настаивающего на участии Церкви в управлении страной, выглядят не менее одиозно, чем знаменитое письмо Нины Андреевой в «Советскую Россию». Если все будет продолжаться именно так, не за горами появление и новых Союзов воинствующих безбожников, и массовый снос храмов. И это безбожие уже невозможно будет списать на пришельца-Кагановича с его мифическим «Задерем подол матушке-России!», как и восемьдесят лет назад, – воинствующими безбожниками станут обыкновенные русские люди, уставшие от церковной экспансии.

Сейчас нужно говорить уже о необходимости спасения православной культуры от тех, кто, монополизировав свое на нее право, пытается навязывать свое видение православия всей стране. Как спасать? А как спасают редких и исчезающих животных? Создают заповедники.