[340x450]
“Скорая помощница” — звали ее в Питере. И действительно, молящийся Ксении не успевал и домой прийти, как в жизни его наступал счастливый поворот.

Никто не знает ни даты ее рождения (приблизительно относимого к 1719 — 1730 годам), ни даты смерти (случившейся в самом начале XIX века). Известно только имя и отчество: Ксения Георгиевна. Она была женой полковника Андрея Федоровича Петрова, певчего при дворе Елизаветы Петровны; когда Ксении было 26 лет от роду, Андрея Федоровича настигла внезапная смерть без покаяния. Событие это настолько потрясло Ксению, что она тут же отказалась от собственной личности, всем знакомым говорила, что умерла раба Божия Ксения, а Андрей Петрович, напротив, жив и здоров… Тут же она оделась в одежду мужа (и проходила в ней еще несколько лет, а когда она истлела, никогда не надевала ничего, кроме красной юбки и зеленой кофты: цвета формы Преображенского полка). Дом свой Ксения Георгиевна, двадцатишестилетняя вдова, весь полностью отдала стоявшей у нее на квартире Параскеве Антоновой (о ней речь впереди), а все имущество раздала нищим. С тех пор откликалась она только на имя “Андрей Федорович”: так окликали ее все торговки Петербургской стороны, знавшие, что, если блаженная Ксения у кого отведает пирожка или яблочка, у того весь день торговля будет удачна.

Милостыни она не просила, но принимала охотно (копейку называла “царем на коне” — на тогдашней копейке изображался всадник); впрочем, все деньги, которые ей подавали, Ксения тут же раздавала другим нищим. Удивительно при всем том, что апокрифы о Ксении Петербургской, которым в силу русской традиции положено быть максимально сусальными, не обходят таких эпизодов, которым в других житиях никогда не нашлось бы места: один раз уличные мальчишки довели ее своими насмешками, и она гонялась за ними с палкой; есть множество свидетельств о том, что она не любила возражений и всерьез сердилась, когда ее распоряжения не исполнялись… И дело тут не в одном юродстве, не в том, что русскому юродивому традиционно многое позволено — и палкой стукнуть собеседника при случае, и наорать на непонятливого, — но в том, что за Ксенией Петербургской с самого начала признавали некую власть, и не только духовную. Сорок пять лет она прожила полноправной хозяйкой Петербургской стороны — и другой хозяйки у этой местности быть не могло. Сильно подозреваю, что любить власть мы способны лишь в таком ее обличье и лишь у такой власти есть подлинно человеческое лицо.

Особенность Ксении Петербургской, исключительность ее не только в том, что это единственная канонизированная русская юродивая восемнадцатого века, не в том только, что само русское юродство приобрело в ее трактовке новый облик (почти никаких политических пророчеств, минимум эпатажа — часто юродивые имитировали буйное, агрессивное помешательство; да и о безумии — даже показном — в случае Ксении говорить невозможно.

Когда она раздала все имущество — свое и покойного мужа, — родные потребовали ее медицинского освидетельствования, но на все вопросы она отвечала разумно и ясно, и в последующем ее поведении не было никаких особенных странностей, кроме уже упомянутого требования называть ее Андреем Петровичем, только Андреем Петровичем…

Главное же отличие Ксении в том, что основным ее занятием, помимо непрестанной молитвы, было устройство чужого семейного счастья.

О том, есть Бог или нет, все мы рано или поздно узнаем. Но в существовании святых вряд ли кто усомнится.
[340x450]