Я не эксперт в искусствах, а в живописи тем паче, потому объекты временного увлечения выбираю по странным причинам ;) Например Микеланджело Меризи да Караваджо явился мне героем вроде д'Артаньяна: нищий, дерзкий, буйный и преисполненный невероятного самомнения. Образ сложился по одноименному итальянскому фильму с Алессио Бони (гораздо более прекрасному в этой роли, чем в попытке быть Болконским).
[583x375]
Итак, времена и нравы: век XVI-XVII; Италия, Милан-Рим-Неаполь-Мальта (уже хорошо, да?); позднее Возрождение; Контрреформация. Чума, тиф и малярия плюют на медицину, полыхает барокко, вопят костры инквизиции, в тавернах на оскорбление отвечают ударом ножа, враги осыпают друг друга памфлетами в стихах, католическая церковь борется с Реформацией за утерянный престиж. Города Италии кишмя кишат великими художниками и их мастерскими, церкви и частные дома увешаны шедеврами живописи, картинные галереи... а нет галерей! Они складываются лишь в персональном сознании.
«И посредине этого разгула» (с) слегка голодный, поначалу, и помятый Микеле Миризи из Караваджо, сын «строителя домов» (что толкуют как «каменщика», так и «архитектора») неуравновешенный постоянный клиент римской полиции, не вполне трезвый идёт от кабака к кабаку.
«Недостаток его состоит в том, что он не уделяет постоянного внимания работе в мастерской — проработав две недели, он предается месячному безделью. Со шпагой на боку и пажом за спиной он переходит из одного игорного дома в другой, вечно готовый вступить в ссору и схватиться врукопашную, так что ходить с ним весьма небезопасно».
Он пишет с отражений в зеркалах. Он проявляет странное внимание к второстепенным предметам композиции: посуде, цветам, фруктам, мебели. Он натуралистичен до неприличия: его яблоки червивы, его листья увядают, пятки его паломников грязны, а мадонны срисованы с местных проституток. Он рассматривает отрубленные головы на публичных казнях и платит бродягам за несвежие трупы, переносит в религиозные сюжеты лица владельцев таверен и молочников, пишет героев с уличного простонародья. «Непристойная» естественность произведений иногда приводит к отказу от его работ, предназначенных для Церкви, но имеющаяся уже, немного скандальная, известность позволяет ему легко находить частных покупателей. Казалось бы, что дурного в естественности? Но устоявшаяся традиция требует возвышенности, идеализации, аллегорий и страстей, почерпнутых в воображении, не в наблюдении за пошлостью жизни.

В 33 года Караваджо в драке совершает убийство. Начинается его бегство из Рима, рыцарство, бегство с Мальты, новые работы, ожидание прощения от Папы и возвращение в Рим, прерванное смертью от малярии на какой-то помойке. Ему было 37.
«...На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо,
А нынешние как-то проскочили...»

Не буду о свете и тени, а также о мазке и кисти. Тут просто пойдет один из его Иоанов Крестителей, живой и веселый, 1604-го года
[531x700]
(ну и хитрая физиономия у мальчишки-натурщика! :)

Его и ещё десяток картин сняли со стен итальянских церквей и музеев и выставили временно у нас в Музее изящных искусств. Отчего я и морозила попу полтора часа в очереди. Но не взглянуть на работы этого ненормального я же теперь не могла?