Это был чуть ли не единственный случай, когда я перешла на южный берег Темзы. Саутворкский собор оказался милым, гостеприимным и бесплатным. Кроме того, выглянуло редкое в тот день солнце и в рюкзаке у меня лежали знаменитые английские сэндвичи, причем – с шотландским копченым лососем. Уютно устроившись в небольшом скверике у церкви, мы с голубями перекусили и напрягли память.
От Тауэра сюда, на другой берег ведет Лондонский мост, современный, но возведенный на месте всех старых мостов, со времен римлян долгие годы представлявших собой единственную «сухую» переправу через реку. Демонтированный в 19 веке предшественник представлял собой картину гораздо более живописную, чем нынешняя безликая автострада. Старый мост был улицей, застроенной жилыми домами, лавками и харчевнями, периодически сметаемыми пожарами, не смотря на близость большой воды. Там царили сырость, плеск волн и весел, крики лодочников и торговцев, оттуда были потрясающие виды на порт и город. Там бродили, делали покупки и встречались со знакомыми Диккенс и Шекспир. Фасады домов нависали над узкой проезжей частью моста, создавая круглосуточный сумрак, а экипажи толкались в пробках. Картину довершали головы казненных преступников, насаженные на пики в железных клетках, висевших на башне.
А на южном берегу был нехороший район, район борделей, петушиных боев, бандитских разборок и … театров! В общем, полный набор безобразий :). Сюда переправляли выставленных из города неблагонадежных и морально неустойчивых граждан обоего пола, создававших особенный колорит места. «Приближаясь к Лондону с юга, путешественник приблизительно в полумиле от моста проезжал мимо густых зарослей – и именно там начинал понимать, какое беззаконие царит в Саутворке. В этих зарослях казнили воров и карманников. Один посол, проезжавший через эти места в годы правления Елизаветы, сообщал, что видел двенадцать трупов на ветвях деревьев.»
Вот в таком месте и стоИт Саутворкский храм, построенный как приходская церковь в 13-15 веках, служивший местом суда над еретиками-англиканами при Кровавой Марии и ставший в 20 веке англиканским собором района. Говорят, это типичная английская готика. Говорят, здесь бывал Шекспир. И уж точно здесь был крещен сын лондонского мясника, английский миссионер, скончавшийся в Новой Англии и завещавший половину своего состояния и библиотеку одному новому американскому колледжу – Джон Гарвард. Говорят, гарвардские студенты – самые частые туристы в соборе.
[444x600]
[450x600]
[450x600]
Тут я впервые присутствовала на англиканской службе и увидела и услышала священника-женщину. Она говорила о Троице и я с удивлением поняла, что я её почти поняла :)).

Ну и переходим с правого берега на левый, от готики к классике, из Саутворка – в Сити. Собор св.Павла был всегда, ну во всяком случае – с первого века н.э. Трижды он сгорал дотла, раз был разрушен рогатыми захватчиками, но каждый раз упорно отстраивался из разных материалов и согласно эстетике текущего момента. Предпоследний, готический вариант, погиб во время Большого Лондонского пожара (1666), уничтожившего Сити и лишившего крова 70 тыс лондонцев (при общем численности жителей центрального Лондона 80 тыс). В городском музее можно увидеть макет погорельца, причем колоссальный шпиль даже не влез в мой объектив целиком.
[700x528]

От прочих лондонских и общеизвестных мировых соборов новый св.Павел отличается тем, что он был замыслен, спроектирован и построен одним человеком – Кристофером Реном. Рен там примерно тоже, что Казаков здесь, «казаковская Москва» - «реновский Лондон». Необходимо было «возместить ущерб», нанесенный городу пожаром и «В конечном счете это бедствие оказало Лондону неоценимую услугу, поскольку восстановление города было поручено ожидавшему своего звездного часа Кристоферу Рену». В общем, «…пожар способствовал её много к украшенью!». Аналогично же московской архитектурной истории, считается, что даже если авторству Рена принадлежит лишь половина приписываемых ему зданий, «то и в этом случае можно утверждать, что Рен был чрезвычайно талантливым и плодовитым архитектором.» В выборе призвания юноша определялся лет до 30: он был математиком и астрономом, ставил эксперименты по переливанию крови и разрабатывал методики дезинфекции помещений. А на момент знаменитого пожара Рен занимал должность главного инспектора Его Величества по строительным работам. Подробный план восстановления Сити он положил на стол всего через 4 дня после пожара. Но там были свои сложные отношения власти и владельцев бетонных заводов строительных компаний, поэтому архитектору достался не весь район, а только: таможня, пятьдесят с лишним церквей, тридцать шесть гильдий, Темпл-Бар, куча частных домов и часть казенных, Монумент пожару, ну и – собор св. Павла.
«…И телегу, и дугу,
И метлу, и кочергу,
Скушал церковь, скушал дом,
И кузницу с кузнецом…»

Мда, о чем это я? Да – Рен был сторонником классического стиля и поклонником Бернини. Проект собора Павла во многом перекликался с берниниевскими доработками собора Петра в Риме и, возможно, будь он реализован полностью, смотрелся бы более величественно. Но из-за дороговизны лондонской земли здание не было окружено колоннадами стоит теперь в плотном окружении соседних построек. Зато собор получил великолепный купол, который часто сравнивают и с константинопольским, и с римским. Рен применил здесь оригинальное инженерное решение: купол «слоёный», верхняя часть величественно смотрится с улицы, свинцовая оболочка лежит на деревянном каркасе, опирающемся на кирпичный конус. Конуса никто не видит, потому что изнутри он закрыт внутренней полусферой с круглым окном посередине, выходящим в световой фонарь.
[699x524]
[463x600]

Внутренний купол замечательно расписан Джеймсом Тонхиллом с любимой мной технике – гризайль. Снизу монохромная роспись кажется объемной, как будто свод покрыт барельефами, да и вблизи впечатление не теряется.
Посмотреть поближе удалось благодаря туристическому аттракциону «подъем на три галереи». Будучи уже наказана сердцебиением и дрожанием колен за безмозглый подъем на Монумент, я, тем не менее, поперлась и на эти галеры галереи. Первая остановка – Галерея Шёпота, здесь на круговой «антресоли» под куполом звук играет с человеком в чехарду: слово, прошептанное в одной стороны галереи отчетливо слышно на другом конце радиуса, причем строго у стены, как будто по ней и бежало к собеседнику :). Можно посидеть на лавке, полюбоваться гризайлевыми росписями и поперешёптываться со спутниками.
Вторая площадка – Каменная галерея, здесь уже потеснее, повыше и можно начинать «делать виды».
[699x524]
Лестницы становятся все круче и все винтоватее, а на одной из площадок обнаруживается замечательное окошко в полу, через которое виден бесконечно далекий (метров 80) шахматный пол собора.
[699x524]
А это – Монумент, просто Монумент. Не содержит в названии ответа на вопрос «чему?». Поставлен в память о страшном Большом пожаре 1666 года, архитектор тоже Рен.
[699x524]

Что касается интерьеров, то фотографировать в соборе запрещено, поэтому верьте на слово. Внутреннее пространство собора не загромождено жизнерадостной лепниной, позолотой и прочими «тяжелыми» украшениями, характерными для католических и православных храмов, но и не чересчур протестанстски-аскетично. Что видимо и отражает архитектурно позицию англиканской церкви «одна нога здесь – другая там». В смысле католицизма и Реформации. Строго и величественное, ничем не загроможденное пространство украшено кое-где резьбой, кованым металлом и, как результат более поздней тяги к пышности, мозаикой. Чего в соборе достаточно, так это надгробий и памятников, не так массово, как в Вестминстере, но довольно много. Причем в самом соборе памятники выдающимся британцам (в основном военным) часто дублируют их же надгробия в крипте. Так наверху можно найти памятник адмиралу Нельсону с семьей и львами и удивительный монумент фельдмаршалу Веллингтона: эта огромная двухярусная композиция представляет собой конного герцога, гарцующего над собственным же телом, покоящемся на саркофаге. Во всяком случае, такой вид, может я чего не поняла :).
В крипте, помимо кафе, сувенирного магазина и туалета, находятся, как и можно ожидать,
собственно могилы великих. Надгробие Адмирала неожиданно оказалось похожим на что-то среднее между тортом и вазой, Фельдмаршал же удостоился более монументального и печального сооружения. Из общих знакомых там же подошла к Флемингу (изобретателю пенициллина), Флоренс Найтингйел (милосердной сестре) и Тёрнеру (странному ходожнику). На могиле Кристофера Рена нет пышного надгробия, только мраморная плита с надписью по-латыни. Я знаю перевод: «Если ты ищешь памятник – оглянись вокруг!»


ps Говорят, во время войны, когда бомбили каждую ночь, Черчилль по утрам первым делом спрашивал: «Собор цел?»