Это цитата сообщения вицлипуцли Оригинальное сообщение

Исторически сложилось так, что мой день рожденья случился на сутки раньше, чем день рожденья великАго русскАго поэта Пушкина А.С. Этим можно объяснить, почему утро дня нашего всего выдается у меня туманным и седым. Однако, как девушка работающая, восстановившись слабоалкогольными и вообще безалкогольными напитками типа рассола, кваса, кефира и чая, я всегда находила в себе силы выдвигаться на работу.

Дело было лет 10-11 назад. Я работала в конторе, которая располагалась на улице Чехова. Быстро домчавшись по прямой от «Войковской» до «Тверской», я вышла из-под земли в состоянии полураспада (поднимите мне веки, подоприте мне руки) и…Боже! Что я вижу, что я лицезрею! Памятник поэту окружен трибуной, народом, цветами, флагами и съемочной группой. Какие-то художественно-литературные активисты устроили праздник – Ах, Пушкин! Это наше все – бла-бла-бла - его произведения – бла-бла-бла – и долго будут тем любезны они народу – бла-бла-бла – не желает ли кто из публики почитать стихи?

Вот эта фраза была большой ошибкой активистов!

Надо вам сказать, что моя школьная учительница русского и литературы была великой энтузиасткой своего дела. Она вела не только уроки, но и литературный факультатив, и школьный поэтический театр. Поэтому она заставляла нас заучивать огромное количество стихов и поэм наизусть. За что, кстати, я буду ей всю жизнь благодарна. Про театр я расскажу позже, а пока отмечу, что в школьные годы прочитать на два голоса “Евгения Онегина” или “Маленькие трагедии”, или “Маскарад” для меня было делом плевым.

Так вот, икнув, возбудившись и соорудив на лице осмысленное выражение, Вицлипуцль рванулся вперед. Правду говорят, что Бог оберегает пьяненьких! Как я очутилась на трибуне, объяснить можно только чудом. Укрепившись на постаменте, как турок на колу, обведя бла-ародную публику мутным взором, я начала с короткого «Если жизнь тебя обманет, А не печалься, а не сердись. А в день уныния а смирись, а день веселья, а верь - настанет…» (почему меня понесло на разухабистую цыганскую интерпретацию, сама не знаю. Видимо, сумеречное состояние души), потом перешла к «холмам Грузии». Воодушевившись вниманием народа, я приступила к диалогу Димитрия и Марины Мнишек. Это, знаете ли, требовало определенных артистических вложений – читать на два голоса, где-то припадая на колено, где-то поправляя «алмазный мой венец», где-то шумно пыхтя и воздевая руку в приветственном жесте. Народ сначала думал, что так и было задумано. Потом начал подозревать подвох и тихо фигеть. А у меня-то в запасе еще Онегин был. Активисты опомнились через четверть часа и, подкравшись сзади группой, свалили меня с трибуны и под мои крики, что «гений и злодейство – две вещи несовместные!!!», вытолкали меня прочь. Публика давилась рыданиями, изредка прорывался истерический хохот операторов ТВ.
Поднявшись с земли и отряхнув пыль, куда дотянулась рукой, я поплелась в офис жаловаться на мракобесие властей и клеветническую молву. После моего ухода митинг продолжался вяленько. Успех был уже не тот.

Вечером мы смотрели в московских новостях сюжет. Когда комментатор произнес фразу о том, что простая публика приняла участие в чтении произведений солнца нашей поэзии, камера зафиксировалась на мне, звук с места событий вырубили, потом рука оператора задрожала и сюжет бесславно оборвался.
Больше таких митингов с привлечением простых горожан не устраивалось.

Вот не вру ни капли, все так и было. :)