Поскольку наши чаши были полны,
Тянулись губы, как для поцелуя;
И чаши полные пустели быстро.

А большей радости я никогда не знал,
Чем ощущенье утоленной жажды...

Напитки есть, которые готовят,
Лимонным соком приправляя вкус,
И апельсины выжав, и цитроны -
В них кислоты и сладости союз.
И это сочетанье освежает.

Я из бокалов пил, настолько тонких,
Что думалось, когда касались губ:
Расколется и не попав на зуб.
Но все напитки в них вкусней казались, -
Почти не разделяло нас стекло.
Мне из упругих кружек пить случалось,
Сожмешь ее слегка двумя руками -
И вверх к губам вино бежит само.

Пил в кабачках я из стаканов грубых
Тяжелое вино, день прошагав
Под раскаленным солнцем. Много раз
По вечерам мне силы возвращала
Холодная вода из родников.
Я воду пил из бурдюков, хранивших
Неистребимый запах козьих шкур.

Я жажду утолял, припав к ручью,
Куда в жару хотелось просто лечь.
Я руки в воду погружал до плеч,
На дне невольно гальку будоража...
И впитывал прохладу кожей всей.

А пастухов, что пили из горсти,
Я научил соломинкой пить воду.
Бывало, летом долгие часы
Я в зной шагал лишь прихоти в угоду -
Чтоб жажду ощутить и утолить.

Вы помните, мой друг, как ночью во время нашего ужасного путешествия, вспотевшие, мы были разбужены жаждой и пили из глиняного кувшина охлажденную им воду?

Водоемы, тайные колодцы, куда приходят женщины. Вода, которая никогда не видела света; вкус темноты. Хорошо аэрированная вода.
Вода, неправдоподобно прозрачная, в которую я хотел бы добавить синевы или лучше зелени, чтобы она казалась мне еще холоднее, - и немного аниса.
А большей радости я никогда не знал,
Чем ощущенье утоленной жажды.

Нет, все эти звезды на небе, весь этот жемчуг в море, белые перья на берегу заливов, - я еще не все их пересчитал.
Не пересчитал всех шепотов листвы; всех улыбок зари; всего летнего смеха. И теперь что мне еще сказать? Если мои губы молчат, не думаете ли вы, что мое сердце спит?

О поля, омытые лазурью!
О поля, пропитанные медом!

Пчелы прилетят, тяжелые от воска...
Я видел темные гавани, где рассвет прятался за решетками рей и люгерных парусов; утром тайный отъезд лодок, лавировавших между корпусами больших судов. Приходилось наклоняться, чтобы проплыть под протянутыми канатами швартов.
Ночью я видел, как отплывали бесчисленные парусники, уходившие во тьму, уходившие навстречу утру.

Андре Жид.