События и сюжет полностью выдуманы автором. Любое совпадение имён и фактов следует считать случайным.

ЧАСТЬ 1

Предисловие.

Это было очень давно. Но никто не знает, как давно, хотя бы приблизительно. Кажется, это было ночью. А, может, и нет. Никто не помнит точно. Было темно. И в далёкой комнате, почти под самым небом, они тихо беседовали. Просто так. О том, что было. С ними. С ней. С ним. Когда-то.
Это нужно записать. Давай просто вспомним? Это иногда больно… но нужно. Зачем? Ну, хотя бы затем, чтобы просто вырвать эти воспоминания из своей измученной души и забыть навсегда. Главное, что потом больше не придётся вспоминать…
Никогда.

Хочешь, чтобы я начала первой? Хорошо. Только слушай. Внимательно. Не пропускай мимо ушей и читай между строк. Боишься, что не сможешь? Что ж. Когда-то этому надо учиться. Главное - будь серьёзным. Нужно уметь становиться на чужое место. Просто чтобы понять. Мы ведь этого хотим? Понять друг друга…
Прежде всего - прости меня. За откровение, за гордость, за слабость, за то, что я не Мать Тереза, за то, что я такая, какая я есть.


Глава 1.

Хочу попросить тебя… стать "им". Всего на мгновение… ибо не "ему" я бы не смогла рассказать…

Моё детство было. Каким? Ну, пока жива была бабушка - сладким и добрым. Потом… не хочу сказать "горьким". Нет, что ты. Просто "другим".
До третьего класса была нормальным ребёнком. Даже до второго. Потом… во мне проснулся "гадкий утёнок". Никто не говорит, что сейчас я "прекрасный лебедь", но "гадким утёнком" была, а сейчас быть перестала. Но для "сейчас" пока слишком рано. Мы будем идти по порядку.
Я помню, как бабушка отводила меня в школу, забирала оттуда. Мы шли покупать "мягкое мороженое". Много. Однажды я съела чуть ли не 5 штук подряд. Бабушка позволяла мне практически всё. Сладости, игрушки, побрекушки, сказки на ночь (которых никогда не рассказывала мама)… Я особенно хорошо помню одну сказку… про Толстого и Худого. Они мне почему-то всегда представлялись, как Жёлтый и Красный из M&M's. Не знаю почему. Я помню, что Толстый, согласно бабушкиным сказкам, очень любил кушать. А Худой - нет. И однажды они встретили девочку. Она была очень красивая. И оба влюбились. Худой, придя домой, стал наворачивать всю еду, что была в доме. Толстый же, на предложение мамы "покушать щей", ответил: "Щи, щи, зубы ими полощи…". И так Худой начал поправляться и стал нормальным. А Толстый похудел. Да, правда, потом выяснилось, что у девочки уже был жених… много таких сказок. Разных, интересных… Я скучаю по ним. И когда вспоминаю всё это, снова вижу себя маленькой семилетней девочкой, которая ничего не знала об этом мире и свято верила в то, что добро всегда побеждает зло. Маленькая и беззащитная, но зато под "мудрым" и "добрым" крылом. Мама и папа, какие бы они ни были родные, никогда не дадут того, что может дать любимая тёплая бабушка.
Мне жаль. Сейчас, когда я понимаю всё это, мне горько и больно за неё. За то, что я тогда пренебрегала ею… а сейчас слишком поздно.
Однажды утром. В воскресенье. Я проснулась и пошла умываться. А по пути туда встретила невыспавшуюся, уставшую и печальную маму. Нет, скорее всё же она была напугана. Она сказала, что ночью умерла бабушка.
Я впервые делаю признание самой себе (а тем более кому-то ещё, то есть - тебе), что пока бабушка была жива я не чувствовала к ней ни привязанности, ни любви. Есть и есть. Нет и нет. Прошли годы, прежде чем я поняла, как сильно её любила. Но тогда… я думала о том, что зато у меня теперь будет своя комната. Это гадко.
Это были первые признаки появления "гадкого утёнка".
Мне тошно от самой себя. Тогда. Порой и теперь.
После жизнь потекла без ярких положительных моментов.
Есть только вспышки боли, впечатавшиеся и врезавшиеся в память.


Глава 2.

До пятого класса, то есть в "начальной школе", проблем с одноклассниками не возникало.
В пятом классе они начались.
Я дружила с одной девочкой. Нас стали дразнить лесбиянками. Она предложила пожаловаться классному руководителю. Я согласилась.
Проблема была вынесена на родительском собрании.
Об этом узнали все.
В нашем классе, как и в любом другом, был свой лидер. Лидер тот был тайно мною безумно любим, но внешне - враг. Мы дрались, обзывались, ругались... Я даже как-то в третьем классе синяк ему под глазом набила. Подлый мальчик. Позвал девятиклассника "разобраться". Разобрался…
Но вернёмся к пятому классу. Лидер наш всех настроил против меня. Не против нас с подругой, но против меня. Он утверждал, что я написала записку на родительское собрание о том, что весь класс уродов, а одни только мы с ней хорошие. Нам (мне) объявили бойкот. Я боялась ходить в школу. Мои родители ничего не могли с этим поделать. Никто не мог.
Подружка стала "стелиться" перед ними, чтобы не остаться одной. А я всегда была слишком гордой. Гадкой, но гордой.
В 10 лет я впервые захотела умереть.
"…а ведь скоро в школу. При мысли о школе аж плохо становится. Ужас и всё. Умереть хочется…"

Глава 3.

В конце шестого класса мой любимый "Лидер" уехал в другую страну.
Вот кое-что из моих дневников того времени:
"…я, естественно, не хотела, не хочу, и не буду хотеть, чтобы он уехал. Поэтому я хотела на последок как можно больше смотреть на него. Моя подруга - К*, дружит с ним и он с ней, а со мной - нет. Она пыталась выпросить у него, кто ему нравится, но он не раскалывался, (он сидел сзади К*). Он сфотографировал её на память, а меня - нет, он с ней разговаривал, а со мной - нет, он попросил её написать свой адрес на его футболке, а меня - нет, он…". В 13.30 он был на самолёте в другую страну.
Сейчас всё это кажется глупым. Детским лепетом. Но тогда я страдала. Это было 25 апреля 2001 года.
Теперь - je m'en fout.
Я долго переживала. Но через год (в седьмом классе) влюбилась в мальчика из параллели.
"Я увидела в школе мальчика … Он очень красивый, но вот только плохо, что он учится во вторую смену…"
Весь восьмой класс, как безумная, ходила и выслеживала его. А в девятом - заваливала подарками "инкогнито".

В то же время со мной случился срыв. Я, как ненормальная, штудировала Интернет, справочники и чаты в поисках верного способа уйти из этой жизни раз и навсегда.
"Завтра … Я куплю 4 банки Нитроглицерина. Я буду копить, копить, копить эти сраные банки… Минимум 50 шт. (лучше 75). А потом, залпом их все уделаю. Я не хочу жить в мире, где меня ненавидят, где кому-то из-за меня хреново, где кто-то сплетничает обо мне, где кто-то лицемерит против меня, где я НИКОМУ НЕ НУЖНА!!!" - 10 октября 2003. С Нитроглицерином не вышло.
Не найдя лучшего варианта, я выпила две горсти таблеток ацетилсалициловой кислоты (аспирина) и попала в больницу. Выжила. Родители божились, что всё изменится, что всё будет хорошо, что… "Что" продержалось ровно две недели. И всё началось заново. Разве что только отец перестал меня бить… а так - всё то же. Когда успокоилась шумиха, сопровождаемая наездами психолога, психотерапевта, а затем и лучшего в городе психиатра, я решила найти более верный способ покончить с собой.
Потом, мы попали в один десятый класс с тем мальчиком из параллели. И я разочаровалась. Он оказался пустой картинкой, под которой и речи не шло об интеллекте. Сейчас этот приторный глупый мальчик мне просто противен. Увы.
Весной того же года, в десятом классе, я купила пачку "Лидокаина", два шприца и опасную бритву. Вернее, бритва у меня уже была. Я постепенно привыкала к порезам. А потом, однажды ночью набрала ванную тёплой воды, легла, вколола обезболивающего и начала беспощадно кромсать вдоль и поперёк… Часа два я пролежала в конвульсиях и содроганиях в кровавой ванной. Потом, шатаясь, с темнеющими глазами, встала и пошла к маме…


Глава 3.

Полночь. Всё было, как во сне. Она набрала ванну, вернулась в комнату, взяла шприц на пять миллилитров, ампулы с лидокаином и бритву. Ей нечего было терять. Прямо в одежде она села в ванну, и ножницами вскрыла одну из ампул обезболивающего. Набрала его в шприц и медленно впрыснула половину содержимого под кожу, воткнув иглу в запястье. Оставшееся было пущено рядом с веной чуть выше запястья. 
Набрав в шприц содержимое второй ампулы, она впрыснула его чуть ниже обратной стороны локтя. В местах уколов слегка вздулась кожа. Она почувствовала, как холодная жидкость будто растекается по венам. Рука быстро онемела. Теперь ей предстояло самое главное. Она раскрыла бритву и провела лезвием вдоль руки. Потом ещё и ещё… Потом всё сильнее и сильнее, вонзая… но всё равно, порезы были недостаточно глубокими. Тогда она сделала самый глубокий надрез и провела по нему ещё два раза, с особым нажимом - стали видны пузырьки подкожного жира… кровь струилась по руке, и вода в ванной окрашивалась в алый цвет. 
Она легла. По мере того, как она теряла кровь, ей становилось всё холодней. Её начало трясти - она совершенно не могла контролировать сокращения мышц по всему телу. Наверное, от холода... Так продолжалось около часа.
Она знала, что порезов недостаточно, но продолжать уже не было сил - её тошнило от вида подкожных прелестей.
Она встала и пошатнулась. Голова кружилась. У неё ничего не получится. Отчаяние душило её… и, опустив руку в кровавую ванну, она вынула затычку, чтобы спустить воду. Её пугало то, что сейчас она не чувствует боли - она боялась почувствовать её потом.

Родители спали.
- Мам, иди сюда… - прошептала она.
- Ну, что такое?
- Ты не будешь меня ругать, если я тебе кое-что скажу?
- Что случилось?
- Ты не будешь?
- Нет. Что такое?
- А ты не расстроишься?
- Конечно расстроюсь! Что ты натворила?
- Мам, перебинтуй мне руку…
- О, Господи!.. - ужаснулась она, увидев окровавленные порезы на свет.
- Только папе не говори… - но мать уже бежала за бинтами.

-О, Господи, что же ты натворила! - шептала она, вернувшись, и перевязывая руку дочери.
- Только папе не говори…
- Да как же я ему не скажу…
Господи, я даже не знаю, что нужно делать… Я вызываю скорую…
- Да ну, не надо…

Но она уже сняла трубку.
- Алло. Здравствуйте, а можно скорую вызвать? У меня девочка попыталась вскрыть вены…

- Скажи, зачем ты это сделала? Это такой мазохизм, или ты снова хочешь умереть?
- Да какой там мазохизм, - она не хотела говорить на эту тему. Лучше бы она довела дело до конца… Хотя тошнота была невероятной…
- Но почему? Я хочу знать причину!
Она молчала.

Звонок в дверь.
- Проходите сюда…
Медсестра разбинтовала руку -
- О-о… - вздохнула она.
- Где телефон, - спросила вторая, - мне нужно доктору позвонить…

- Алло, да, тут у девочки уже не первая попытка суицида. Да, вот сейчас вены попыталась вскрыть. Думаю, придётся зашивать…

- Одевайся. Поедем.

В машине скорой помощи, так знакомой ей, было темно. Ехали недолго.

Ступеньки. Кружится голова. Шатает. Тошнит.

- Садись здесь. Как зовут?
- К*.
- Ну, что ты сделала, К*? А?
- Что молчишь?
- Где учишься?
- В школе.
- Какой?
- ***.
- В каком классе?
- 10.
- Десятый, какой?
- Б.
- Угу… Так, разувайся. Пошли.

- Ложись сюда.
И снова сняли бинты.
- О, кошмар. Исполосовалась…

Новые бинты чем-то смочили и снова перевязали руку.

- Ждите. Сейчас приедет психиатр.

* * *

- Так. Она?
- Да, она.
- Ну, пошли, будем разговаривать.

Как во сне… она даже не чувствовала ночного холода на улице.

- Так, иди, садись в машину, а мы тут с папой и мамой поговорим.

Она села в очередную машину скорой помощи.
- Ну, что, давай знакомиться, - сказал один из медбратьев, - как тебя зовут?
- К*.
- Ну, К*, зачем ты решила с жизнью расстаться? Из-за мальчика?
- Нет, - отрезала она, думая про себя, почему все они решили, что перехотеть жить можно лишь из-за этого?
- Разве? - удивился он, - С родителями что ли поругалась?
- Нет.
- Нет? А что же тогда?
Она молчала. Это не их дело.

К*! - крикнул кто-то, - выходи из машины!

Она вышла и подошла к родителям, стоявшим с главврачом.

- Как звать?
- К*.
- Ну, что К*, поехали в психиатрическую больницу.
- Нет.
- Как нет? - злобно бросил психиатр.
- Я не поеду. Я не псих.
- Да? Ты же вены пыталась вскрыть, значит псих.
- Нет, я не псих.
- Так, всё. Поехали.
- Нет, я не поеду.
- Как это так!? - почти бесился врач.
- Я не псих.

Долгие пререкания… Она ненавидела этого психиатра. Да, ему самому в психушке надо сидеть! Ублюдок…

- Так, родители, везём её в психиатрическую больницу? Вы идёте домой, а мы её везём?
- Нет, мы бы не хотели пока… - робко сказала мама.
- Ну, раз вы против… Подпишите здесь…
Отец взял ручку.
- Если заметите ещё хоть малейшие намёки на подобные вещи - сразу звоните нам. Мы приедем и заберём.
Поняла? Закроем тебя на замок за решётками, полежишь месяца два, и сразу полюбишь жить дома. Поняла?
Она молчала - гордость.
- Ты меня поняла, я спрашиваю?!
Не ответишь, щас передумаем, и отвезём тебя в психушку!
Она продолжала молчать. Её оскорбили. Она не псих!!!
- Ну скажи, что поняла, - умоляла мать.
- Ладно. Наблюдайте хорошенько, и, как только что-то заметите - звоните - приедем, - разозлённо сказал доктор.
- Да, хорошо, мы поняли, - робко ответила мама.

Они шли по ночным улицам города. Всё было как во сне.
- Боже мой, - думала она, - ещё бы чуть-чуть, и меня бы отправили в психушку…
Не чувствуя ног, но только тошноту и бессилие, она брела домой…


Глава 4.

Той же весной я познакомилась с другим человеком, который тоже сыграл немаловажную роль в моей жизни. Влюбилась. Серьёзно.
"…На обратном пути дождь сильней стал. Пришлось открыть зонт. Шли под одним зонтом. По лужам. Машины. Шум. А я люблю его…"
И он не знал об этом. Ему было всё равно.
"…Я стою на остановке … - смотрю налево - на приезжающий транспорт. А тут вдруг хоп - он выходит - выворачивает справа и смотрит на меня. Просто мгновение, когда мы смотрели в глаза друг другу. Я знаю, что ему всё равно. Мы - не более чем просто "сотрудники" … и всё. Не более. Но тот миг - его большие тёмные глаза, яркие губы - улыбка. Я его люблю…"
А потом, через полгода, я опять разочаровалась. Снова картинка. Только теперь уже под ней не пустота, а лицемерие, грязь, подлость, абсолютное самолюбие и жестокость. Я любила его запах.
Тебе смешно? Да, я любила его запах. И сейчас бы, верно, сошла бы с ума от этого запаха… Улыбаешься? Да, это животный инстинкт.
Но душу я любила только в одном человеке. О, ты был, возможно, не очень красив, но твоя душа… прекрасна… Клянусь, она просто прекрасна! Была…
Тем не менее, я предпочла пойти по разным с ней дорогам. И прогадала. Прости меня.
Помнишь, мы встретились в Интернете, осенью 2004… А после Нового Года "нас" не стало. Остался "ты". Осталась "я". Я сама так захотела. Мы захотели, только ты потом передумал. А я уже была с другим… А этой зимой… мне казалось, что я сойду с ума, когда я узнала…
Я люблю твою душу. Я не встречала такой больше нигде и никогда. Да, пусть я не любила тебя… но я любила и люблю твою душу. Это важней всего на свете.
Я бы отдала всё в этом мире лишь за то, чтобы сказать тебе это… чтобы ты услышал… Прости меня. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости…
Слышишь?
Всё улыбаешься…
Я с тех пор полюбила Лунную Сонату. Потому что ты её любил. И сейчас я слышу её… Мне от неё больно, но так мне и надо…
У меня много чего было, много кого было… и мне стыдно перед тобой, как перед Богом.
Почему?
Наверное, потому, что я люблю твою светлую душу…
Самоубийцы попадают в ад? Я из таких. А ты…
Что бы я могла сделать для тебя? Быть с тобой? Это было бы полезно полгода назад… Тогда я бы ещё успела… а сейчас… Что я могу сделать теперь?
Я прошу тебя, только прости меня… пожалуйста, прости!
Знаешь, мне на мгновение показалось, что всё это - сон. Что всё это не могло со мной случится. И то, что я сейчас всё это говорю… это только сон. Какая-то ирреальность… наверное, это белое полусладкое… Ведь мы-то знаем, что всё так и было. На самом деле.

Чёрт. Я снова ушла в эмоции. Констатировать здесь не получается… когда вспоминаешь, будто снова переживаешь все эти вещи… заново чувствуешь боль. Заново режешь себя сам по старым шрамам…

Я уже год не думаю о суициде. Вернее не хочу этого делать с собой. Но тогда… когда посреди зимы я вдруг узнала о тебе… мне хотелось умереть. Впервые я сорвалась и искромсала свои руки старой тупой бритвой, видавшей виды… мне хотелось умереть. Хотелось поговорить с тобой, и за это я была готова отдать жизнь. И сейчас готова. Возьмёшь? Мне не жалко. Ты только поговори со мной… и, если хочешь, я умру для этого, или буду жить вечно, или уничтожу человечество… хочешь, я стану зверем 666? Ради минутного разговора с тобой я пойду на любые жертвы. Если только ты примешь их. Если только их примет Бог. Если только их примет хоть сам Дьявол. Бежать к кому угодно, рвать на себе волосы, лезть на стену, сдирая в кровь пальцы и ломая ногти, биться головой в ворота ада… - что угодно! Возьми мою душу, возьми моё сердце! Только поговори со мной… умоляю!
Или ты так наказываешь меня? Что ж. Если твоей целью было именно это. То ты не прогадал. Попал в самую точку. Только за одно это я уже ненавижу тебя. И очень сильно люблю твою светлую душу.


Глава 5.
Господи, зачем мы обсуждаем это? Слишком большое "лирическое отступление"… Продолжим нашу холодную констатацию фактов.

Когда я разочаровалась в очередном человеке, которого любила, то долгое время не хотела о нём даже думать. Мне было гадко и тянуло рвать, когда я о нём вспоминала. А потом прошло… снова стало скучно. По нём. Но это тайна… ты ведь понимаешь, что об этом никому нельзя говорить? Улыбаешься… конечно.
С тех пор я никого не любила. Пыталась, но пока не смогла. В этом мире я любила душу только одного человека и тело другого. Одного.
Но я всегда возвышала душу над телом. Мясом. Человек умрёт, и тело его сгниёт. А душа…
Улыбаешься…
Значит понял.

Потом, через полгода после того разочарования, я случайно узнала о том, что с тобой... Просто зашла на твой дневник и узнала.

Смерти миллионов людей - статистика.
Смерть одного человека - трагедия.

Мой милый друг,
Твоя печаль
Тебя так сильно долго мучит…
Мне больно знать, что ты…
Мне жаль.
Я думала, тебя научат
По-новой жить, любить и знать,
Что в этом мире всё возможно,
Что нужно только подождать!..
Хотя… всегда бывает сложно.
Я понимаю, что сейчас
Мои слова не много значат,
Но ты послушал бы хоть раз,
Что надо жить!
А как иначе?!
Ты нужен здесь, на этом свете!
А там тебя никто не ждёт!
Ведь только здесь тебе ответят…
А смерть сама тебя найдёт.

Да, если б мог, то ты сказал бы,
Что я такая же, как ты -
Ищу ответа, и не знаю,
Смогу ли я его найти.
Но подождал бы ты немного…
Всем тяжело… ты просто знай:
У смерти стоя на пороге -
Ей никогда не уступай!

Мне страшно.
Страшно и представить,
Что ты не смог не уступить,
Что ничего нам не исправить,
И ты сумел себя убить…
Скажи, что это всё неправда!
Что ты вернёшься, будешь жить!
Что умирать тебе не надо,
Что ты не хочешь…
Ну?
Скажи!!!

Я опоздала? Что мне делать?
Что я теперь могу сказать?..
Наверное, ты слишком смелый,
Что смерти смог взглянуть в глаза…
А, может, просто потерялся?
Частично здесь моя вина…
А, может, больше…
Ты б остался…?
А лучше - взял бы и меня…
Туда, где "лучше", как ты думал,
Где "боли нет", где "лишь любовь",
И нам казалось, что нетрудно
Пройти туда сквозь смерть и кровь…

Мне больно вспоминать об этом.
Нам ничего не изменить.
Что было - то прошло бесследно…
А ты был должен пережить.

Неделю меня не было. Я ходила как зомби. Никто вокруг не мог понять, в чём дело. Знали только самые близкие друзья.
Когда темнело, я выходила на улицу и тупо брела по зимнему ледяному городу. Только мне не было холодно. Я падала в горячий снег, там, в Японском Саду, и плакала. Ты мне везде мерещился тогда. В каждом прохожем. Я была готова вырвать своими же руками себе сердце, лишь бы увидеть тебя по-настоящему. Это страшно. Это на самом деле страшно. Я никому не пожелаю пережить то, что я пережила тогда. Даже самому страшному врагу… даже другу… никому.
Мне казалось, что во всём виновата я, что я не имею после этого права на жизнь. Я собиралась умереть.
Но меня остановили. Человек, который тоже меня любил. Как ты, наверное… Мне тогда вдруг пришла в голову мысль, захотел бы ты, чтобы я тоже ушла? Да, я помню, как мы ходили и размышляли на эту тему. Ещё тогда, за год до этого кошмара… Мы всё думали… и я помню твоё стихотворение мне…

Порыв души, полёт мечтаний,
Нас отрывает от земли,
Мы видим сладкий мир фантазий,
Без боли, ненависти, лишь любви.
Мы будем вечно живы там,
И смерть отпустит нас на веки…
Лишь только пожелай…, мы будем там,
С тобой любимая на свете…

Это очень больно. Вспоминать и заново переживать то, чего никогда больше не вернуть, не повторить, не исправить…

Как-то, незадолго до нашего расставания, ещё той зимой, ты прислал мне перевод песни знаменитой немецкой группы Rammstein "Nebel".

Туман
Они стоят тесно обнявшись.
Смесь кожи, столь богатой во дни.
Где море земли касается,
Хочет она сказать ему правду.

Но ветер съедает ее слова,
Где море заканчивается.
Она дрожит, держа его руку,
И целует его в лоб.

Она несет вечер в ее груди,
И знает, что она должна пережить.
Она кладет его голову на свои колени
И просит об одном последнем поцелуе.

И затем он поцеловал ее
Где море заканчивается.
Ее губы слабые и бледные.
И она начинает плакать.

Последний поцелуй был так давно,
Последний поцелуй...
Он и не вспомнит о нем больше.

Тогда я не обратила внимания на этот жест, а надо было… да и песня сама мне тогда не понравилась.
Но после, спустя год, когда я ночами шаталась в горе по городу, я слушала в наушниках эту песню. И я полюбила её. Очень-очень… только слушать её вновь - больно… Знаешь, мне тогда будто какая-то страшная тайна открылась… что-то, что ты смог понять ещё давно, а я - только после… и чего никогда не поймёт больше никто.


Глава 6.

После этого мои отношения с тем человеком, с которым я тогда была, начали ухудшаться. Я просто не могла больше с ним находиться. Он начал меня раздражать, хоть я и понимала, что это нечестно. Ведь он меня очень любил. Очень-очень. Но я уже заметила в себе тенденцию поступать так с теми, кто любит меня. Хоть и понимаю, что делаю им больно, не могу заставить себя быть с ними, ибо не чувствую того же, что они.
Но рассталась я с ним только после одного инцидента.

После последнего звонка мы с классом поехали на дачу с ночёвкой.
Один мой "друг", бывший ритм-гитарист Greta Morte, начал меня потихоньку спаивать.
Не секрет, что именно происходит в таких случаях по ночам.
После этого я собралась отрешиться от всего.

Догорает немая свеча.
Гасят свет в окнах дома напротив.
А слова его уст не молчат,
А на следующий день он - против.


Я живу только тем, что сейчас.
Но про завтра порой нужно думать.
Прошлой ночью "мы" были, но "нас"
Никогда больше вместе не будет.


"Мы" - уйдёт, как немое кино,
Что когда-то кому-то приснилось.
Всё, что было - не правда. Давно…
Это с "нами" тогда (не)случилось.


Алкоголь убивает любовь
И рождает минутную похоть.
Russian vodka, вино и кровь…
А сегодня мне хочется сдохнуть.

Я клялась никогда не писать про любовь…


Я вообще ничего не хотела. Хотела просто остаться одна.
И я осталась.
Через день после той ночёвки на даче, я отмечала свой день рождения.
Меня предали. Я не буду вдаваться в подробности. И дело было вовсе не в том, что они не поступили так, как мне бы хотелось (хотя, это был мой день, мой праздник). Просто я поняла, что друзья мои лицемерны.
Больше они мне не друзья. В тот вечер, вернее ночь, я просто вышла на улицу. И снова тупо бродила по городу. Шёл сильный дождь. Я тогда не плакала - вместо меня это делало небо. Я промокла до нитки. Зато после смогла уснуть.
Несколько дней я была абсолютно одна. Мне было больно. Но потом я привыкла и приняла это одиночество.


6 дней назад

Одна лишь ночь..! А "нас" убила…
Во мне перевернула всё!
…И невозможное случилось…
Но "мы" решили: это сон.

Один лишь миг - и "нас" не стало.
Есть только "он",+"она"… и "я".
Но лгать не буду: я всё знала -
Что "мы" хотели, и на что "я" шла.


5 дней назад

Суровый быт и чьи-то лица -
Звонят, смеются, говорят…
Я думала, смогу проститься
Со всем, что было день назад.

Мой рыжий друг без силы воли,
"Спасибо" за удар в мой тыл -
Я от тебя не ожидала боли.
Увы, не твой клинок добил…


4 дня назад

Я дружбу вспомню на секунду
И спрячу гордость, уберу,
Но если вам плевать - не буду.
Я просто молча ухожу.

Мне часто много говорили,
Что от таких как вы - бежать!
Но я не слушала - любила!
А вы… способны только лгать.


3 дня назад

Я поняла, что я свободна,
Хотя в душе селился страх…
Но я привыкну - как угодно (!),
Ведь знаю, что такое крах.

Они там где-то соберутся,
О чём-то будут говорить…
Я не приду. Так будет лучше.
"Нам" надо обо всём забыть.


2 дня назад

Какая, господи, нелепость!
Какой удар! Не стыдно вам?
Как, Бог мой, можно, наконец-то,
Так лицемерить, лгать друзьям?!.

Я, может, раньше вам прощала
Такие вещи, и всегда
Глаза безмолвно закрывала…
Но больше… (?!) больше - никогда!


вчера

Я к ним пришла, одевшись в радость.
И "он" там был - совсем один…
Но я-то знаю, что по правде
Одна здесь "Я", а "он" - един.

Мой рыжий друг без силы воли,
Ты не заметила меня?
Я от тебя теперь готова к боли.
А ты готова за себя стоять?..


сегодня

Всё это время я страдала,
Но вдруг сегодня поняла,
Что одиночество познала
Во всей красе. И приняла…


Но как только я стала шагать со своим одиночеством в ногу, ко мне вдруг вернулась жизнь. Всё встало на круги своя. Так странно.
Тут же я познакомилась с другим человеком, с которым я сейчас. Он твёрд и непоколебим. Наверное, это правильно. Такому не захочется изменять… значит со мной так и надо. Но по сути своей он мне не нужен. Теперь я бы предпочла остаться одна. Я не хочу ничего и никого.
Сейчас всё более или менее размеренно. Но воспоминания о некоторых вещах не дают мне покоя.
Теперь в памяти остались только факты некоторых вещей: например, я знаю, что они были, и помню, как я себя при этом чувствовала, но я не могу уже себе этого представить так явно. Хотя есть и такие вещи, которые, при воспоминании, до сих пор заставляют содрогаться. А некоторые - как сон. Просто ушли, оставив за собой лишь вспышки каких-то жутких картин, мгновений… но без эмоций.


Глава 7.

Память имеет отличное свойство - стираться. Смазываться.
Я рада, что могу забыть некоторые вещи. Жаль, что не все.
Знаешь, я бы хотела, чтобы у меня была амнезия. Я бы забыла всё. Совсем. Я бы уехала в другой город и начала бы жить заново. И я бы никогда не вспомнила ничего, что со мной было… Никогда.
Но, увы, от себя, к сожалению, не убежишь.
Или всё-таки это возможно? Скажи мне? Ты же знаешь? Молчишь…
Что ж. Вот, пожалуй, главное, что я могла бы сказать о себе на данный момент.



ЧАСТЬ 2

Предисловие.

Это было очень давно. Но никто не знает, как давно, хотя бы приблизительно. Кажется, это было ночью. А, может, и нет. Никто не помнит точно. Было темно. И в далёкой комнате, почти под самым небом, они тихо беседовали. Просто так. О том, что было. С ними. С ней. С ним. Когда-то.
Это нужно записать. Давай просто вспомним? Это иногда больно… но нужно. Зачем? Ну, хотя бы затем, чтобы просто вырвать эти воспоминания из своей измученной души и забыть навсегда. Главное, что потом больше не придётся вспоминать…
Никогда.

Хочешь, чтобы я продолжил? Хорошо. Только слушай. Внимательно. Не пропускай мимо ушей и читай между строк. Боишься, что не сможешь? Что ж. Когда-то этому надо учиться. Главное - будь серьёзной. Нужно уметь становиться на чужое место. Просто чтобы понять. Мы ведь этого хотим? Понять друг друга…
Прежде всего - прости меня. За откровение, за гордость, за пагубную силу, за то, что я не Бог, за то, что я такой, какой я есть.

Глава 1.

Я стал "им" на мгновение, просто чтобы тебе было проще рассказывать… Хотя, мы оба знаем, что я - не он. Увы. Теперь, я прошу тебя стать "ею" - так легче будет мне.

Детство… Что бы я мог сказать о своём? Ну, оно у меня было, во всяком случае.
Хотя… всё было хорошо только до 11 лет.
В семье детей нас было двое. Я - старший, и М* - мой младший братишка. Разница была всего в 4 года.
Да, он был славный мальчуган. Конечно, как и все пацаны, мы спорили, ругались, ссорились, дрались, желали друг другу буку под кроватью со зла. А потом мирились. Мирились тысячи раз. И почти всегда были вместе. Хотя, я, считая себя уже большим, ходил с другой компанией, а на М* не обращал внимания. Или, вернее, делал вид… Короче говоря, он всё время таскался за нами. Со своими палками, машинками, роботами… а мы считали себя уже большими. Играли с пистолетами… в них были маленькие круглые шарики… они не могли убить, но при попадании оставляли хорошенький синяк.
Однажды в Воскресное утро я, как всегда, играл во дворе с друзьями в войнушки. Когда проснулся М*, он выскочил к нам на улицу и стал бегать от одного к другому и приставать со своими мелочами. Кто-то из ребят в шутку назвал его вражеским шпионом-бомбоносителем… И как-то само пошло так, что мы стали бегать за ним и целиться из пистолетов. Вдруг кто-то попал ему ниже поясницы. М* взвыл и захныкал. Один из нас подошёл к нему и сказал, что если тот не прекратит реветь, то командир армии прикажет солдатам его расстрелять. М* испугался так, как мог испугаться невинный ребёнок, который ещё не знает, как это - расстрелять, знает только, что от этого умирают, а умирать (он тоже не понимает, что это значит) - плохо. Он вытер красные глаза. Надулся. И мы оставили его в покое. Но минут через 10-15 он снова начал резвиться, вопить и хохотать. Всё повторилось. Мы опять бегали за ним с пистолетиками.
Напротив дома была широкая дорога для двустороннего движения. Мама всегда запрещала нам подходить к ней близко. Она говорила, что по дорогам ездят "железные машинки", которые хотят забрать нас с собой и увезти далеко-далеко, где вечная темнота и нельзя угадать, откуда появится бука.
М*, убегая от нас, попал на ту сторону улицы. Не думая, что творится, мы продолжали обстрел. И когда мой брат побежал через дорогу обратно к нам, кто-то выстрелил очень неудачно и попал в его правый глаз. М* в шоке споткнулся и упал. Он кричал и барахтался на асфальте, не зная, как унять боль и остановить кровь. Я, было, кинулся к нему, но вдруг увидел невдалеке огромный жёлтый камаз. Ярко-жёлтый автомобиль, на страшной скорости. Первое, что пришло мне в голову, это мысль о том, что надо подождать, когда уедет машина. Но, чем было чревато промедление, я осознал лишь пару минут спустя, когда я увидел, как жёлтый монстр врезается в М* и разбивает его на мириады красных капелек…

Глава 2.

Вся наша шайка убийц стояла, широко открыв глаза, и не двигалась. Мы все понимали, что произошло что-то ужасное, только вот… что?

Родители сходили с ума. Обо мне забыли. Надолго. Вспомнили только когда я уже заканчивал школу. Наверное, как раз в тот момент, когда директор подошёл к ним на выпускном балу и поздравил…
"С праздником вас! Ваш сын молодец. Он очень упорно трудился все эти годы. Вы отличные родители! Да и Д* молодец. Желаю вам всего самого наилучшего.." и тому подобный бред. Да, отличными родителями они, может, и были, но… я этого не замечал, а всё своё прилежание вдолбил в себя сам. Только я не виню их. Хотя… знаю, что были неправы.
Какое это теперь имеет значение?..

После того несчастного случая я долго приходил в себя, но намного меньше своей матери. Отец просто держал себя в руках.
Вот, что я тогда писал в своём дневнике:
"Кажется, так люди сходят с ума. Мне очень жалко и маму, и папу… это я виноват в смерти М*. Это всё я…"

Я стал привыкать. Повзрослел. В девятом классе у меня появилась первая девушка. Моя одноклассница. Следовало ожидать.
Мы встречались два года. В первый раз всё было с ней. Всё.
"Сегодня мы были у неё. Дома никого не было - родители ушли к друзьям, и мы были предоставлены сами себе в течение четырёх часов - с 5 вечера и до 9. Именно тогда это и случилось. В этом что-то есть. Кажется, нам обоим понравилось…"
Я, может быть, и не любил её, как это бывает - скорее всего, это была влюблённость вначале, страсть, но потом я просто чувствовал к ней сильную привязанность - просто за то, что она - первая. Стала кем-то привычным, родным, знакомым… познанным. Но, в одиннадцатом классе родители увезли её в другой город.
"Вчера вечером я проводил её на поезд. Родители её нервничали. Они никогда особо меня не жаловали. А вот она плакала. Мне и самому хотелось, но я-то не могу - нельзя. Тяжело было. Тяжело было смотреть на неё, на нас, на её слёзы, на этот грёбаный поезд…"
Сначала мы переписывались, звонили друг другу, обещали, что будем приезжать… и один раз я к ней действительно приехал… а потом угасло.

Глава 3.

Я долго думал обо всём этом. На меня накатывала тоска. Ностальгия? Да, думаю, да. И вот в тот момент я решил, что всё, что жизнь могла мне дать, я уже взял сам. Что пора отдать ей дань и обратиться к смерти.
"Простите меня. Моя жизнь уже прожита. Кажется, её прожил кто-то другой. Но я никого не виню. Просто мне нужно уйти…"
Помнишь, когда мы впервые встретились? Ты шла по улице навстречу мне и у тебя сломался каблук… Смешно вспоминать, неправда ли? Милая… да, а я тогда шёл к высотке. Я собирался подняться на крышу и попрощаться с этим миром навсегда.
Как удивительно иногда судьба надламывает нас. Лишь затем, чтоб, когда мы вот-вот сломаемся окончательно, исцелить нас. Жестокая дама. Судьба…
Ты стояла посреди тротуара, хлопая длинными ресницами и недоумевая, не понимая, что же делать…
Честно признаться, мне стало тогда смешно смотреть на тебя. По-доброму смешно. Ты сразу мне понравилась. От тебя будто тепло исходило… Я просто подошёл к тебе, взял молча на руки и спросил, куда доставить… Ты рассмеялась и указа дорогу.
Ты спасла меня. Я больше никогда не думал о смерти. При тебе… Ибо, когда тебя не стало, первой мыслью было завершить то, чего я не сделал до. До тебя.
Я люблю тебя.

В институте я познакомился с другой. Она была старше меня на 4 года. Многому научила. Но я не чувствовал к ней ровным счётом ничего. Это была игра. Обычная игра в кошки-мышки. И эта игра была призвана хоть как-то отвлечь меня от трагедии, которая случилась за месяц до…

Глава 4.

…твоей гибели. Твоей смерти я хотел меньше всего в этом мире. Я не просто не хотел её, я был готов отдать свою душу, лишь бы ты тогда не разбилась…
Мне позвонила твоя старшая сестра. Она плакала.
- Д*… К* погибла. Она разбилась в автомобиле.
- Как… - перед глазами встал туман. Я не мог говорить, я не мог дышать, я не мог думать… в голове стучала только одна мысль - "К* погибла, К* погибла, К* погибла…"
- Она с отцом ехала из больницы, от бабушки… навстречу летел какой-то жёлтый грузовик…
- Жёлтый грузовик…
Гудки.
С того момента я больше не знал, зачем живу. Месяц я резал руки, летал с пятого и седьмого этажей, горстями заглатывал снотворные, искал жёлтый грузовик, в надежде отдать ему и свою жизнь… Ничего не вышло. Ты не хотела моей смерти… там, оттуда ты всё видела, всё знала… ты - святая женщина. Девушка. Ангел… теперь ты стала моим ангелом хранителем. Я часто вижу тебя во снах… Ты всегда со мной. Моё сердце дышит твоим дыханьем. Моя душа пропитана твоим запахом. Я чувствую его во сне и просыпаюсь в слезах… твоей крови.
Я люблю тебя.

Глава 5.

Роман с М* с четвёртого курса закончился буквально через полтора месяца. Она ушла от меня просто потому, что я бредил тобой. Во сне, наяву… я всегда повторял только твоё имя. Это раздражало её. Тем лучше. Я не смог бы претворяться. Я сразу сказал ей правду - что люблю только тебя, что её полюбить не смогу, равно как и любую другую женщину, что наши отношения несерьёзны. Дойди они даже до свадьбы, они бы всё равно не стали бы таковыми. Да и она сразу сообщила, что я для неё - мальчик. Хотя разница в возрасте была не такая уж и большая, но всё же. Она будто подобрала меня… хоть я и не просил.
Когда мы расстались, я снова вернулся в свою депрессию. Тоска по тебе убивала во мне всё живое и человеческое.
"Я никак не могу забыть К*. С её смертью во мне умерло сердце. Оно зачерствело и превратилось из цветущего, опьянённого счастьем мака в сухой ненужный сорняк ... Господи, неужели я больше никогда не вдохну запаха её волос, её кожи, не загляну в её глаза, не обниму её, не скажу ей, что люблю..? Я не могу поверить в это. Я не хочу…"


Глава 6.

Был ещё кто-то после всего этого, но я не хочу вспоминать, говорить о них. Они все были настолько мелки по сравнению с тобой, что я даже не буду их здесь упоминать. Лишь ты в моей жизни имела смысл. Теперь этого смысла больше нет…
Я не знаю, зачем я живу, как растение… Я питаюсь, работаю, хожу на прогулки, в клубы, в кафе, рестораны, слушаю музыку, общаюсь с людьми… но это всё давно ничего для меня не значит.
Врач сказал, что мне нужно забыть тебя, ибо только тогда я смогу снова жить… а не существовать. Но я не могу и не хочу тебя забывать. Ты - всё, что у меня было. Больше у меня ничего нет, и мне ничего не нужно.
Хотя, я до сих пор жив. Зачем?..



ЧАСТЬ 3

- Вот мы и признались друг другу в том, что было с нами. Хотя, ты говорил меньше…
- Мне нечего рассказывать. Вся моя жизнь - она. К*. Зато тебе было что рассказать…
- Эти воспоминания душат меня по ночам. Я не знаю, куда от них деваться. Конечно, могла бы расписать всё в мельчайших подробностях, но кому это нужно, согласись?
- Ты права. Знаешь только, в чём наши с тобой отличия?
- Знаю…
- Ты хочешь забыть - а я не хочу.
- Ты хочешь умереть - а я не хочу.
- Но мы всё-таки похожи.
- И мы всё-таки похожи.
- Скажи, что ты теперь собираешься делать?
- Жить. У меня есть мечта. И я сделаю всё, что в моих силах и вне их, лишь бы добиться её - признания в музыке. Моя жизнь - музыка. Я уйду лишь тогда, когда судьба даст мне пощёчину, и докажет мне, что я - бездарность, что я не имею права на осуществление этой мечты. А что собираешься сделать ты?
- Умереть. Не потому, что я слаб и не имею в себе сил бороться. Потому, что я просто не вижу смысла. У меня нет такой мечты, как у тебя. Я просто не знаю, зачем жить? Я на руках носил К*. Я всё делал для неё. Каждый день, просыпаясь, я думал, что бы сделать ей что-то приятное, чтобы она снова улыбнулась, чтобы она никогда не переставала улыбаться… каждый мой день она наполняла смыслом. А теперь её нет. Зачем тогда я? Кому теперь я нужен? Родителям? О, они забыли о моём существовании ещё со смертью М*. А больше у меня никого нет. И не было кроме К*. А искать кого-то… зачем? Мне никто не нужен. Таких, как она больше нет. А хуже или лучше я не хочу. Вот и всё.
- Но время лечит. Может, стоит подождать?
- Я ждал. Сколько уже прошло лет..? Не хочу ждать больше. Мне это просто не нужно. Прости меня. Я за тебя счастлив, что у тебя есть смысл, есть мечта… У меня вот, не сложилось. Но ты - живи! А если вдруг судьба, как ты говоришь, даст пощёчину и докажет… тогда, жду тебя "там", с К* и твоим Д*. Я уверен, он уже простил тебя…
- Дай Бог. Прощай…