При слове «собрание» большинству из нас наверняка приходит на ум актовый зал с президиумом и рядами слушателей, внимающих оратору. В прошлом же это слово обозначало не только акт, но и место, в котором собирались люди. Как правило – здание. Обычно это слово употреблялось вместе с прилагательным, указывающим на то, кто именно в этом здании собирался. Были собрания благородные, дворянские, морские, офицерские… Последние в Российской Империи существовали почти во всех воинских гарнизонах, а также в отдельных частях. И стали прообразом хорошо известных нам по советской армии Домов Офицеров.
Об условиях для общения, отдыха, сближения, развлечения, сплочения офицерских коллективов в русской армии начали заботиться давно. Причем заботу эту проявляли сами офицеры, зачастую вынужденные тянуть нелегкую лямку армейской службы в глухой провинции или приграничье. Со второй половины XVIII века они начали организовывать при своих частях офицерские клубы, военные библиотеки, «офицерские ресторации»… Инициатива себя оправдала и была одобрена правительством. В начале XIX века закрытые офицерские учреждения создавались уже по указанию военного департамента, в частности – в военных поселениях. А в период грандиозных реформ Александра II- в 1874 году,почти одновременно с введением всеобщей воинской повинности, был введен Устав офицерских собраний, окончательно их узаконивший.
В следующем, 1875 году в Чугуев на «вечные квартиры» прибыл 10-й гусарский Ингерманладский полк. Правда, собственное офицерское собрание в городе он получил не сразу...
Жильцы общежития по ул. Гвардейской, 1-а, как и большинство чугуевцев, вряд ли подозревают о том, сколько интересных историй и выдающихся людей повидали массивные стены и высокие потолки этого старинного двухэтажного здания за его почти 200-летнюю историю. Чем оно только не было! Офицерской гостиницей, домом корпусного командира, штабом дивизии... А около 1885 года бывший дивизионный штаб был назначен для помещения офицерского собрания Ингерманландского полка. Чугуевского городского голову Лизогубова, планировавшего разместить в этом здании женское училище, соответствующее указание штаба Харьковского военного округа не очень-то обрадовало. Зато в полку новость была встречела с ликованием. Наконец-то у офицеров появлись сразу клуб и гостиница, буфет и столовая, музей и библиотека, концертный зал и биллиардная... Впрочем, обо всем по порядку.
Клуб
Разумеется, это не был клуб в нашем сегодняшнем понимании, как сугубо развлекательное учреждение. Это было закрытое сообщество избранных, некая корпорация, недоступная посторонним. И вовсе не потому, что офицеры якобы были исключительно аристократического происхождения (на самом деле выходцев из крестьян и других сословий в офицерском корпусе было предостаточно). Офицеры царской армии представляли собой «аристократию духа». Самим своим статусом офицер обязан был находиться выше других. Что было позволено купцу или ремесленнику, не было позволено офицеру. Неряшливо или не форме одеться? Да никогда! Появиться в обществе в нетрезвом виде? Упаси Боже! Поссориться или подраться с кем-нибудь? Непочтительно отнестись к женщине? Заявиться в грязный трактир, дешевый театр, балаган? Нет, нет и еще раз нет! Честь не позволяла. Честь мундира, которая тогда была не просто красивым словом…
Установителем и контролером всех писаных и неписаных правил офицерской жизни на службе и вне ее, в быту и в кругу семьи было общество офицеров. Тот, кто отличался неразборчивостью в связях и в добывании средств или видел в сослуживце соперника, а не товарища, был завистлив и раздражителен, позволял себе недвусмысленное отношение к полковым дамам (так называли жен офицеров полка), не мог рассчитывать на место в офицерском собрании и полку. «Паршивую овцу», паче таковая вдруг находилась, суд чести немедленно изгонял. К счастью, Ингерманландский полк таких случаев не знал. По крайней мере – за время, проведенное в Чугуеве.
Хотя формально, по существующему положению, членами полкового офицерского собрания считались все офицеры полка, в полковую «семью» новоприбывшие офицеры принимались не сразу. К ним присматривались, проверяли, изучали. И, если находили достойным, вводили в свой круг. Часто это событие носило форму особой церемонии, происходившей, разумеется, в помещении офицерского собрания. Подробное описание такой церемонии в Чугуеве оставил нам доживавший свой век в Аргентине полковник Ингерманландского гусарского полка Юрий Слезкин. Благодаря ему и был возрожден ритуал приготовления той самой «гусарской жженки», которой сегодняшние чугуевцы удивляют публику на Большой Слобожанской ярмарке и других торжествах…
Попасть в число полковых дам, выйдя замуж за гусарского офицера (мечта каждой девицы!), нашим прабабушкам было еще сложнее, чем кавалерийскому юнкеру стать этим офицером. За «чистотой рядов» и пристойностью браков также следило офицерское собрание. И если решало, что супруга офицера по каким-либо причинам не может быть принята в число полковых дам, офицер покидал полк.
Сами же полковые дамы, равно как и дети офицеров, могли посещать здание собрания только в некоторых, специально оговоренных случаях, таких как танцевальные и музыкальные вечера, спектакли, концерты, балы, новогодние елки, торжественные обеды и ужины…
Вообще, доставлять офицерам развлечения в свободное от службы время, было одной из целей собрания. Разрешенными способами проведения досуга были бильярд, шахматы, домино, кегли… Азартные игры запрещались, кроме карт – только на наличные. Под запретом были и маскарады.
А вот мероприятия, содействующие развитию военного образования офицеров, горячо поощрялись. С этой целью практиковались разборы учений, решение тактических задач, чтение лекций, докладов, проведение тематических сообщений. Обилие в интерьере собрания батальных картин, портретов героев-однополчан, полковых реликвий создавали соответствующую обстановку, знакомили каждого новоприбывшего офицера с боевой историей полка, традициями, напоминали ему о необходимости крепить и приумножать их. Кстати, в изучении и сохранении своей истории полка Ингерманландский полк преуспел особо.
Музей
С 1882 году Ингерманландский гусарский полк, как и все полки русской армейской кавалерии, был преобразован в драгунский. И оставался таковым вплоть до конца 1907 года, когда бывшим гусарам и уланам были возвращены их историческая форма и наименования. Четверть века Ингерманландцы берегли память о своем гусарстве. И не только в умах и сердцах.
В 1904 году полк отмечал 200-летний юбилей. В числе прочих приготовлений к торжеству один из офицеров предложил устроить в офицерском собрании нечто вроде тематической «гусарской» выставки. Одну из комнат собрания обставили и украсили так, чтобы она напоминала старые гусарские времена. Голубые обои и портьеры, карнизы из гусарских пик, люстра из шпор и подков, диваны и пуфики, расшитые золотым шнуром – все соответствовало старой гусарской форме. Стены украсили портреты командиров и офицеров, картины битв, в которых побывал полк…
Гостей торжества «гусарская комната» привела в полный восторг! В том числе – командующего войсками Киевского военного округа и будущего военного министра генерала Сухомлинова. Слава об оригинальной задумке Ингерманландцев разошлась далеко за пределы Чугуева.
В 1906 году в полк пришел новый командир – полковник Василий Евгеньевич Марков. Очарованный «гусарской комнатой», он сделал все для того, чтобы превратить ее в полноценный полковой музей. Были заказаны шкафы для серебра и мелких вещей, выписаны манекены и началось целенаправленное собирание экспонатов музея. И в 1908 году «гусарская комната» официально стала полковым музеем.
Чего в нем только не было! Униформа и оружие, в том числе – собранное на местах былых сражений. Карты, документы и фотографии. Столовое серебро и фарфор с полковой символикой. Подарки августейших Шефов и почетных чугуевцев. Книги по истории полка и письма сослуживцев…
Увы, куда пропало все это добро – неизвестно. В 1914 году полк ушел на фронт, а все его имущество, в том числе – из офицерского собрания было отправлено на склады запасного кавалерийского полка в Балаклее. В революцию склады были частью разграблены, а частью уничтожены. «Гусарская комната» сгинула бесследно…
Столовая
Помимо прочего, офицерское собрание было призвано удешевить жизнь офицеров. Среди них было не так много семейных, поэтому столовая и буфет собрания были хорошим подспорьем. Цены в них устанавливались на 10 - 20% ниже, чем везде. Удешевление рациона являлось первейшей обязанностью и заботой командира полка, распорядительного комитета собрания, который избирался из офицеров полка и ведал хозяйственной частью. Офицер, назначенный заведующим столовой, выполнял почетную обязанность хозяина собрания. Накануне войны эту должность занимал поручик Михаил Тихонравов (Георгиевский кавалер и эмигрант, закончивший жизнь в США). По воспоминаниям очевидцев, продовольственное обеспечение и питание было им организовано отлично. Кормили в собрании вкусно и даже изысканно, на праздники подавая деликатесы вроде омаров или лангустов. Недаром офицеры Чугуевского военного училища и расположенного в Малиновке Донского казачьего артдивизиона любили на Новый Год и другие праздники бывать в гостях в офицерском собрании Ингерманландских гусар. А для знатных особ, высоких чиновников и других почетных гостей города, офицерское собрание было единственным местом в городе, где они могли прилично пообедать. Например, знаменитый оперный певец Федор Иванович Шаляпин, приехавший в наш город инкогнито летом 1903 года, обошел все чугуевские трактиры и гостиницы и побрезговал даже заходить в них. Отправился в офицерское собрание, куда его сперва не впустили, как штатского, но затем узнали, радушно приняли и до отвала накормили. Здесь же Шаляпин и переночевал, а на следующий день выступил с концертом перед чугуевским обществом…
Гостиная
Помимо Шаляпина офицерское собрание Ингерманландского полка посетило немало выдающихся людей. Более того, кто бы из них не приезжал в наш город, все обязательно бывали в собрании – своеобразном культурном центре тогдашнего Чугуева. Разумеется, прежде всего это были военачальники. Например – Михаил Иванович Драгомиров, знаменитый герой русско-турецкой войны и многолетний командующий войсками Киевского военного округа. Он бывал в Чугуеве почти ежегодно, в августе, устраивая смотры войскам и поздравляя с производством в офицеры выпускных юнкеров Чугуевского юнкерского училища.
В 1910 году Ингерманландский полк принимал в своем собрании Великого Князя Константина Константиновича – Августейшего Генерал-инспектора Военно-учебных заведений и президента Императорской Санкт-Петербургской академии наук, прибывшего для осмотра Чугуевского военного училища.
Визит в собрание еще одного великого человека точно не установлен, но весьма и весьма вероятен. Как известно, летом 1886 года в Чугуеве некоторое время жил юный Карл Густав Маннергейм – будущий президент, маршал и национальный герой Финляндии. Приехал он сюда вместе со своим учителем русского языка – офицером 1-го Оренбургского казачьего полка Николаем Сухиным. Ингерманландские драгуны и Оренбургские казаки, входившие в одну бригаду одной дивизии, тесно дружили между собой и были взаимно желанными гостями в собраниях друг у друга. Если Сухин бывал в собрании Ингерманландского полка, он почти наверняка мог брать с собой и юного скандинавского барона…
Память
Давно уже нет в Чугуеве ни гусар, ни их офицерского собрания. Есть только общежитие - двухэтажный домик с облупленной местами штукатуркой. И проходящие мимо чугуевцы, не говоря уже о гостях города и туристах, не знают о том, сколько интересных историй хранят его массивные стены и высокие потолки…
По иронии судьбы сегодня в нашем городе действует общественная организация «Офицерское собрание», объединяющая авторитетных и уважаемых людей, офицеров запаса. Именно они взяли на себя благородную миссию – увековечить в Чугуеве память об офицерском собрании 10-го гусарского Ингерманландского полка. 9 декабря, в день Георгиевского праздника, на здании собрания будет торжественно открыта мемориальная доска. Почти через сто лет после того, как здание покинули последние гусары, сюда вернется память о них…