Дед Егор сидел зажмурившись на деревянной скамейке, прислонившись к спиной к старому срубу и довольно подставив лицо радостному весеннему солнцу, дымил трубкой распространяя по над обрывом, где стоял его хоть и старый, но даже с виду крепкий, дом, аромат вишневого табака….

Весна набирала обороты и птицы сходили с ума стараясь перепеть друг друга и споря на звание наиболее красивого гимна весне. Молодые парни так-же потеряли разум от чувства весны и пытались всеми возможными способами обратить на себя внимание очередной местной красавицы.

Этой весной было все, как всегда. Опять эти молодежь соревновалась, кто лучше сделает крылья, кто дальше или выше из них взлетит. И как водится, с криком пробежав мимо деда Егора прыгали с края обрыва и замерев на волне ветра, что срывался вслед за ними с обрыва, срывались в пропасть….. Пропасть была глубокая, дна еще ни кто не видел, а потому ни кто и не знал, выжил ли кто нибудь.

Много их таких пролетело мимо деда Егора, с самыми разными крыльями – со встопорщенными малиновыми перьями, с перьями покрашенными в золото, с полосатыми черно-розовыми крыльями в значках, с черно-красными крыльями, плачущих кровью…. Встречались даже голубые крылья, но увидев такие крылья дед Егор сразу плевал им вслед и крылья рассыпались….

А над обрывом стояли весенние красавицы и горько смотрели, как очередной юноша, стремящийся взлететь в небо, сложив крылья падал в пропасть скрываясь за вечными облаками, что плыли чуть ниже….

И наблюдая за тем, как исчезают парни, из глаз девушек уходила весна, в их глазах начинало читаться обреченное понимание, что ни кто из них, из тех, кто только примеривает к себе крылья – не взлетит. И как всегда, когда последний парень с криком восторга переходящего в ужас пропал в безызвестности пропасти, кто-то из девушек тихо сказал:
- Они не умеют летать….

И тогда, дед Егор, впрочем, как и каждую весну, как каждую весну своей очень долгой жизни, кряхтя, пытаясь не скрипеть своими старыми коленями, полез на чердак своего крепкого дома.
Достав из дальнего, захламленного угла свои давным давно сработанные крылья, крылья собственноручно выточенные из ствола сосны с бахромой из черной кожи случайно залетевшей летучей мыши-вампиры, одевал их и не вынимая трубки изо рта прыгая с обрыва делал пару кругов над пропастью, похожий на странный летучий паровоз.

Вернувшись, он снимал крылья, заново набивал трубку, и сощурившись от удовольствия садился на свою любимую скамейку. А особо непонятливым девушкам, которые не сразу уходили с обрыва, он говорил:
- Они умеют летать. Просто мало этого хотят….

Девушки расходились, а дед Егор брал в руки чашку травяного чая и сощурившись замер, ожидая следующей весны.