- А я говорю не моги, нельзя так делать.
- Да пошел ты. Всякое чмо еще мне указывать будет.

Котята в ведре слабо копошились и еще не умея мяукать слабо попискивали. Инстинкты подсказывали им, что происходит что-то неправильное, что-то такое, что не должно было случиться с ними. Они пытались слабыми голосами звать свою мать и слепыми глазами пытались рассмотреть страшного человека, который оторвал их от матери, положил в холодное, проивно скрежещущее жестяное ведро и унес навстречу беде.

- А я говорю нельзя. Это неправильно. Дай котятам хотя бы шанс. Не топи, оставь их у обочины. Помрут, так помрут. А вдруг выживут.
- Да что ты за моралист хренов. Пшел вон бомжара.
- Я не бомж. Я за грибами.

Здоровый мужик с ведром пытался пройти к лесному озерцу, но путь ему преградил невысокий паренек в старом камуфляже, пропахший потом и дымом костра. Обоженное лицо и пустота вместо левого глаза дополняла пустой рукав куртки. Протез правой ступни явно был не лучшего качества и от него за версту несло бесплатной благотворительностью. Оставшийся глаз не светился, как принято говорить в героических фентези, угрюмой сталью. Скорее в нем поселилась пустота и глухая усталость, настоянная на раздражении от непонимания простых истинн.

- А я говорю. Нельзя. Оставь котят и уходи.
- Да пошел ты, развелось вас тут гнойников.

Еще совсем недавно мужик может и дал бы котятам шанс испытать судьбу, но не теперь, теперь дело пошло на принцип. Лениво поставив ведро он резко выпрямился, целяся в челюсть убогому. Он не попал и не успел заметить, как единственная оставшаяся рука парня выстрелила ему в кончик нос. С легким хрустом переносица сломалась и острая кость вошла в мозг….

Тело еще оседало, а парень уже бережно, единственной рукой, доставал котят из ведра и опускал их к себе за пазуху. В паре километров жила женщина у которой только-что разродилась кошка, может эта пестрая мурка и этих выкормит. По крайней мере у котят появится шанс. Маленькие комки почувствовав, что в их такой еще короткой жизни вдруг что-то изменилось к лучшему, потыкались носами в живот и успокоившись дружно засопели.

А мужик… Ну что мужик… Людей не жалко. Люди не котята – их можно и убивать.