Семнадцать лет, как черная пластинка,
Я пред толпой кружился и звучал,
Но, вышедши живым из поединка,
Давно стихами рук не отягчал.

Мне дороги они как поле боя.
Теперь другие дни: в моем бору
Я за простой топор отдам любое
Из слов, что не подвластны топору.

Подняв десницу, я готов сейчас же
Отречься от гусиного пера.
И больше не марать бумагу в саже,
Которая была ко мне добра.

Я здесь один: никто не может слышать,
Как я скажу проклятому нутру,
Что выберу ему среди излишеств
Покрасочней застольную игру.


Илья Тюрин, "Финал", 1997