Итак, жил в Париже богатый еврей Авраам, и был у него друг Джианнотто ди Чивиньи — торговец сукном, католик до мозга костей. Все бы хорошо, да вот мучила Джианнотто навязчивая идея. Он знал, что Авраам — благочестивый человек, но, увы, потомственный иудей, так что райских чертогов ему не видать. Джианнотто чуть ли не ежедневно рассказывал о христианстве, и в итоге Авраам сдался. Однако перед сменой веры он пожелал съездить в Рим, дабы лично взглянуть на нравы Папы и кардиналов. Джианнотто несказанно опечалился. "Если он отправится к римскому двору и насмотрится на порочную жизнь духовенства, то не только не сделается из еврея христианином, но если бы и стал христианином, наверно перешел бы снова в иудейство", — думал отчаявшийся проповедник.

Авраам побывал в Риме, вернулся, и через какое-то время приятели встретились. Джианнотто ни на что особо не рассчитывал, однако после дружеского приветствия Авраам внезапно заявил, что готов креститься хоть сейчас: "Ваш пастырь, а следовательно, и все остальные, со всяким тщанием, измышлением и ухищрением стараются обратить в ничто и изгнать из мира христианство. И поскольку выходит не то, к чему они стремятся, а что ваша религия непрестанно ширится, являясь все в большем блеске и славе, то мне становится ясно, что дух святой составляет ее основу и опору, как религии более истинной, чем всякая другая"…