Зима укрыла холодный город и я ухожу подземным ходом, засыпая под шипящий свист электрички. Ухожу туда где снег и белей и чище, туда где никого не отыщу, туда где меня никто не отыщет.

Он часто приходил к этим странным людям, на тот клочок мерзлой земли выкупленный у города еще в XIX Веке. Ходил между ними, а деревья над ним трепетали словно бумажные ленты, и было тихо, ясно и спокойно.
Одни стоят раскинув руки, другие сгорбились в глубоком раздумье, настолько глубоком, что не замечают, как выпал снег и засыпал их плечи, запорошил головы. В городских сумерках, в редком и скупом электрическом свете, проникающим на этот участок, они, словно мраморные, стоят себе.
…И он чувствовал себя меж них как-то неуместно, сиюминутно, как должна себя чувствовать секундная стрелка по отношению к часовой. Но и он находил себе нишу и садился, нахохлившись словно птица на жердочке.

И ему казалось что он спал. И снилось ему, будто смотрит он на себя со стороны, паря в нескольких метах над своим телом, дремлющим, прячущим озябший нос, в высоком воротнике. А сон приносил еще тепло и отдохновение…

После этого, город брызгал в него мутью чужих пьяных мыслей, потаенных желаний, подавленных эмоций. А после снов все образы в его голове обретали необыкновенную силу и четкость. Вибрации были высокочастотные. Только он не выносил диссонанса между собой и городом. И сыпал на мозги алкоголь, пока Он, не начинал раскачиваться в едином ритме с городом и пьяный падал в его распростертые ладони…

Колесуйте меня чертовым колесом,
все что будет, будет потом
и не иначе чем у других.