"Здравствуй моя королева,
Ирис расцветный,..."
"да не изведаешь горя"...
"смейся моя, королева"...
Пустая чаша стола, лишь легкий туман над ней колышется в последнем танце последней осени; не осядет кристальной нежностью на руки, росою в чашу, - лишь призраки - бессильные, поют далекие баллады, о далеком "никогда"...
Шествуй в цветах, королева…в белом венке из хмеля…
Замирают, дрожат приведения, прекрасные и невозможные, еще более оттеняющие мое безобразие. Словно на самом дне, сложил руки чашей и поднял над собой в бесполезном ломаном жесте. я ТАК хотел этого, что же теперь? Теперь смейся, моя королева, дочь ковылей и меда, смейся высоко надо мной, избегнувшая всего этого, мертвая…но порхающая серебро-крылая бабочка по изумрудной листве в жемчуге росы, в часы перед новым утром.

Моя чаша никогда не наполнится плачем призраков, лишь собственной кровью. Легкая дымка вокруг – сигаретный чад из переполненной пепельницы. Лишь голова на шее, как увядший цветок на тонком стебле раскачивается под незримыми дуновениями музыки. Поцелуи воспоминаний – все что осталось, да и все что было когда-либо.

Собери меня в тростниковую флейту, моя королева, и оставь в благодатной тени ивы у прохладной реки. Пусть в звездную ночь меня найдет там, дочь ковылей и ветра. Найдет, но не умея играть лишь сломает пополам.

В колонках: Элхэ Ниэннах – песня для Йолли
настроение: разве что не плачу.