Эх, дайте мне серп - я пройду по полям. Буду хватать за золотистые волосы рожь, задирать ей голову, и справо налево перерезать тонкую шею (Се есть Жатва.)
Пока кто-нибудь не перережет мою, чтобы поцелуем снять последнее дыхание с мертвых уст, и баюкать отрубленную голову на руках, как милого ребенка. Милосердие.

Мне все видится повесившийся на шнуре от колокола человек, висящей среди литых из бронзы громадин . Лицо его сведено гримассой ужаса, подбородок в бурой застывшей крови, видимо прыснувшей, когда он, задыхаясь, прикусил язык. На открытую площадку последнего этажа колокольни безпрепятственно влетает ветер, раскачивая тело самоубийцы взад вперед, взад вперед. Колокол медленно отзывается тяжелым протяжным звоном. Его голос не похож, на вздохи прочих, висящих рядом. Он разбивает хрустальный воздух, и тот, осколками цветного стекла падает вниз, на зеленое пламя бурьяна под колокольней.
То мертвые говорят через вещи. Здесь через колокол.