- В общем, блондин натуральный. Волосы – во! – Санька провел по плечу. – Японские аниме отдыхают. И по всем признакам – объект в него влюблен по уши.
- Ну и что? Отбей. В первый раз, что ли? – спросил Вано.
- Ага, отбей. У блондина девушка есть, так что Перовская любовь – безответная. А безответно влюбленные – тип крепких орешков.
- А ты откуда знаешь, что блондин не голубой?
- Нюхом чую. Ты думаешь, я голубого от нормального не отличу? Нет, это у меня наследственное.
- Половая ориентация по наследству не передается. – Глубокомысленно заметил Ванька. – Я читал.
- Потому что голубые не размножаются?
- Нет, просто это в генах не заложено.
- А где?
- В психологии. Я же рассказывал. Только я сам еще толком не разобрался…
- Ничего, разберешься еще. Вон у тебя библиотека какая.
Библиотека, доставшаяся Ваньке от отца-психолога и частично от деда (кем был дед, Санька не знал, но тоже врачом), была предметом Ванькиной гордости. В ней недоставало двух шкафов и трех полок, книги из которых были сложены на полу. Шкафы и полки были кому-то загнаны, но книги Ванька никому не продавал. Художественной литературы там было немного, больше научно-медицинская.
- Так вот, а Перов – ребенок. Абсолютный. Наивный, как будто только что из младшей группы детского сада... Хотя и там теперь дети такое говорят… Глазами хлопает, а ресницы – во! – он похлопал пальцами по ладони. – Большущие, а глаза синие… В общем, ангел, спустившийся на нашу грешную землю... соблазнять праведников… - Смех.
- А ты же говорил, что он урод.
- Раньше был урод. А теперь… вроде бы не изменился, а совсем другой… - Санька нахмурился. – Чувствую – что-то нехорошее происходит, а что – не знаю…
- А происходит все по классическим произведениям, - объяснил Вано. – Ты пытаешься влюбить его в себя, но по всем канонам влюбляешься сам.
- Я не хочу! – возмутился Санька. – Нужен мне этот детский сад! У меня ты есть. Да пацан папочке приглянулся, вот пусть он в него и влюбляется!
- Есть-то я есть, только, согласно источникам, история повторяется как минимум дважды.
- Какая история?
- Объясняю для непонятливых. Двадцать лет назад твой отец влюбился в Валентина Трубецкого, в то время как его сын – Олег Трубецкой был по уши влюблен в твоего отца. Это ты мне сам рассказывал, так?
- Ну так.
- Потом Валентин Трубецкой умер, твой отец в расстроенных чувствах оказался в объятиях Олега. Это ты мне тоже рассказывал.
- Мне мама говорила.
- Правильно. Через какое-то время они расстаются. Проходит двадцать лет. В роли Игоря – Никита Перов, в роли Валентина Трубецкого – твой отец, в роли Олега Трубецкого – ты. Делай выводы.
- Не хочу делать выводы! Не хочу, чтоб история повторялась! Хочу жить хорошо и спокойно!
- Так, что за истерика? Это у меня здесь должна быть истерика, я здесь эмоционально неуравновешенный, принимающий наркотики… Не отбирай у меня хлеб!
Теперь Санька бился в истерике уже от смеха.
- Тетя Ланя! – Закричал Вано. – Воды этому сумасшедшему!
Но тетя Ланя, видимо, не слышала его, а пришла сама.
- Обормот ты ненормальный! Родителей в могилу свел, еще и меня хочешь довести? Ты посуду когда последний раз мыл, шибеник?
- Теть Ланя, а что такое «шибеник»? – спросил очнувшийся Саня.
- А откуда ж я знаю? – ответила тетя Ланя и продолжила допрос. – Ты когда посуду мыл, я спрашиваю? И зачем ты стеклянные бутылки в ведро суешь, их же сдать можно! Отвечай, ты смерти моей хочешь?
- Тетя Ланя, - вежливо ответил Санька, - если бы мы с Вано хотели вашей смерти, мы бы рассказали вашему мужу, что вы договаривались приходить к Ваньке убирать каждый день, кроме воскресенья, а приходите два раза в неделю. И рассказали бы, к кому вы ходите в остальные дни…
- Та кто ж тебе поверит, ты ж бандит! Тебя ж каждую неделю то менты, то Каменская ловят за убийство или за сексуальное изнасилование…
Санька с хохотом повалился на диван.
- Теть Ланя, а какое еще бывает изнасилование?
Вано взмолился:
- Тетя, ну хоть соку принеси! Плохо ему, видишь?
- Мне не плохо, мне хо-ро-шо…
Теперь, как пишут в романах, нужно сделать отступление. Чтобы объяснить, кто такая тетя Ланя, она же Лариса Павловна. Эта особа, по Ванькиному выражению, «пятнадцать лет назад приехала в Москву из Одессы за колготками и с тех пор так здесь и осталась».
Вы смотрели когда-нибудь «Мою прекрасную няню»? Ну хоть кусочек? Хоть рекламу? Так вот, тетя Ланя – это копия главной героини, постаревшей лет на 10 и нашедшей себе мужа – Ванькиного дядю по матери. (Это важно, потому что мама у Ваньки русская, а папа – еврей). Этот несчастный человек имел московскую прописку, поэтому иногородние девушки липли к нему… Вот и прилипла такая «тетя Ланя».
А поскольку в квартире у племянника всегда был жуткий беспорядок, она иногда приходила к нему убираться. Но редко. Умный и предприимчивый Санька предложил ей деньги за ежедневную уборку. Правда, порядка не прибавилось, зато была хоть какая-то уверенность, что Вано не будет один, если ему вдруг станет плохо… Потом уверенности поубавилось, потому что приходила тетя Ланя дай Бог два раза в неделю. Может, у нее действительно был любовник, а может, и нет… кто ее знает…

После распивания «ананасного» сока из рюмок (рюмки были, видимо, плохо помыты) Ваньке пришла в голову гениальная мысль.
- Слушай, Сань, а может, мне в Израиль уехать?
- Ага, кому ты там нужен?
- У меня там тетя… отцовская двоюродная сестра. И троюродный брат.
- Да вы, евреи, все между собой родственники, - засмеялся Санька.
- Потому что мы все произошли от Адама и Евы, а все остальные народы – от обезьян.
- Логично. А зачем тебе в Израиль?
- Может, там лечат?
- Ага. Если бы там лечили, Ванечка, все бы туда уехали… А вылечу я тебя и здесь. Я уже ищу. Деньги есть, так что все будет хорошо.
- Я не могу понять, зачем ты со мной возишься? У тебя вон красавец Перов под боком. А девушек вообще неисчислимое количество.
- Просто ты… - Санька потер пальцем нос, - ты хитрый как еврей, вредный как русский, умный как грузин... и красивый… как мой Ванька!
- Если учесть, что грузин я липовый, то спасибо за комплимент.
- Ладно. Просто я тебя люблю.
- Ври больше… Но я тебя тоже. Кажется.
Санька счастливо растянулся на диване, закинув руки за голову.
- Эт-то хор-рошо-о… С чего бы ты стал меня соблазнять тогда, если не любил?
- Саньк, ну чего ты как маленький? Как будто ты не знаешь, что соблазнить можно, даже если любовью там и не пахло?.. И вообще, это ты меня соблазнил.
- Я? Тебя? Мне шестнадцать лет было! Ты меня сам поцеловал!
- Ага, теперь мы будем выяснять, кто и кого поцеловал…
- Погоди, я щас вспомню. – Санька зажмурился.

Четыре года назад. Десятиклассник Санька остался без компании, потому что друзей никогда не было, а те приятели, что были, сели за всякие дела. А Ванька Рубинштейн был старше на два с половиной года. Они не очень общались, просто были в одной компании.
Это было в тот день, когда Санька выгнал от двери отца. Не желая слушать очередные материны воспитательные беседы, он плюнул и ушел из дома. Так выпить хотелось, что просто ужас! А денег хватило только на две банки джина. Шатаясь по улицам, Санька вдруг вспомнил, что где-то в соседнем доме живет Вано, к которому они один раз ходили отмечать совершеннолетие (бедная мама – ребенок ушел из дома утром, а вернулся тоже утром, но на следующий день, и вдрызг пьяный). Через час скитаний по этажам и подъездам он нашел знакомую дверь со старой-престарой табличкой «Лев Моисеевич Рубинштейн» (это был Ванькин дедушка, который неизвестно как смог получить трехкомнатную квартиру в те годы, когда евреев из Москвы гнали поганой метлой в Сибирь, а то и подальше). Под табличкой была подпись мелом антисемитского содержания… Санька позвонил. Поскольку через три секунды ему не открыли, он позвонил еще раз. И еще. И еще. И еще…
Неизвестно, что подумал сонный Ванька, к которому в пол-одиннадцатого вечера заявился пьяный пацан (ну плохо Санька алкоголь переносил!) и, стараясь удержаться на ногах, спросил: «Ван-но, у т-тебя вып-пить есть?» Но он поднял Саньку за подмышки, донес его до дивана, снял с него ботинки и куртку, уложил на диван и ушел спать дальше. С утра пацана не оказалось, ушел, видимо.
Но на следующий день пацан пришел снова. И на следующий. И опять. И снова. На вопрос «Что ты тут делаешь?» он коротко отвечал: «Они меня все ЗАДОЛБАЛИ!»

Один из «душеспасительных» разговоров:
- Ну вот с чего ты бесишься? Мать есть, отец есть. Кормят, поят, одевают, деньги дают. Что ты от них бегаешь?
- Они сволочи. Они меня НЕНАВИДЯТ. Оба. И друг друга тоже.
- Слушай, с чего ты взял? Ненавидели бы – били, пороли, обзывали…
- Они меня МОРАЛЬНО ненавидят!
- Господи! Ну слушай... Мой папа попал под машину пьяный, когда мне было двенадцать лет. Нет, он не пил, а так – выпивал иногда. Пил у меня отчим. Да, у меня был отчим. Три года. Потом мать попала в больницу с сердечным приступом. Пролежала там три месяца. Он все время обвинял в этом меня, а я – его. Ему ведь квартира папина была нужна. Только обломился он. Я ему сказал, что она на меня записана, так его как ветром сдуло. А мать еще через год умерла, упала, поскользнулась на лестнице… Так что ты должен быть счастлив, что у тебя родители живы-здоровы и о тебе заботятся!
- Знаешь, лучше бы он умер.
- Кто?
- Папочка.
- Боже мой, ты так ничего и не понял!

Правда, со временем таких разговоров стало меньше – Вано понял, что Саньку не переубедишь. Они просто сидели в большой комнате, читали, смотрели телевизор, видик… Ванька пытался объяснить Сане свою теорию происхождения и развития гомосексуализма, над которой он работал и из-за которой рылся в библиотеке.
Однажды они лежали на диване и смотрели «Черное и белое» с Санькиным отцом в главной роли. Санька это сто раз смотрел, да и не хотел он смотреть ни на отца, ни на Валентина Трубецкого, которого тоже ненавидел за то, что отец его любил, а Саньку и маму – нет. Поэтому он ворочался туда-сюда от скуки. А Ванька смотрел фильм только во второй раз и его очень нервировало Санькино ворочанье.
- Да успокоишься ты, наконец!
- А мне неинтересно!
- Ах так! – Ванька прижал его сверху собой, чтоб не вертелся.
Санька затих.
Через две минуты непривычно затихший Саня попросил:
- Поцелуй меня.
- Чего?
- Поцелуй, говорю.
Вано поцеловал.
- Подожди, дай посмотреть.
- Я тебе завтра на кассете принесу, честное слово. Только поцелуй меня еще раз…

- Да, вроде как я тебя соблазнил. Ну, неважно.
- Все равно ты меня бросил.
- Не бросил, а меня мама отговорила. Я ее больше не буду слушать... А поцелуй меня.
- Нельзя все начать заново. Поздно уже.
- Неправда, только десять.
- Ты прекрасно знаешь, о чем я.
- Я знаю… Просто мне нужно, чтоб было какое-то такое место, где бы меня ждал родной человек, который любил бы меня и… ждал бы несмотря ни на что.
- Нетушки, на роль жены со скалкой я не гожусь! – почему-то это очень рассмешило Вано.
Он весь трясся от смеха.
- Тетя Ланя! Нам еще сока, у нас опять сумасшедший!..