Любовь моя, я лишь тобою пьян.
Весь мир расплылся, спрятался в туман
Я сам исчез, и только ты одна
Моим глазам, глядящим внутрь, видна.
Так, полный солнцем кубок пригубя,
Себя забыв, я нахожу тебя.
Когда ж, опомнясь, вижу вновь черты
Земного мира – исчезаешь ты.
И я взмолился: одари меня
Единым взглядом здесь, при свете дня,
Пока я жив, пока не замела
Сознанье мне сияющая мгла.
О, появись или сквозь зыбкий мрак
Из глубины подай мне тайный знак!
Пусть прозвучит твой голос, пусть в ответ
Моим мольбам раздастся только: “Нет!”
Скажи, как говорила ты другим:
“Мой лик земным глазам неразличим”,
Ведь некогда раскрыла ты уста,
Лишь для меня замкнулась немота...
Мой рот молчит, душа моя нема,
Но боль горит и говорит сама.
И если б смерть сейчас пришла за мной,
То не нашла б приметы ни одной.
Лишь эта боль, в которой скрыт весь я –
Мой бич? Награда страшная моя!
Из блеска, из надземного огня
На землю вновь не высылай меня.
Мне это тело сделалось чужим,
Я сам желаю разлучиться с ним.
Ты ближе мне, чем плоть моя и кровь, -
Живой огнь, горящая любовь!
О, как сказать мне, что такое ты,
Когда сравненья грубы и пусты!
Любовь без жертвы, без тоски, без ран,
Когда же был покой влюбленным дан!
Покой? О, нет! Блаженства вечный сад,
Сияя, жжет, как раскаленный ад.
Что ад, что рай? О, мучай, презирай,
Низвергни в тьму – где ты, там будет рай,
Чем соблазнюсь? Прельщусь ли миром всем?
Пустыней станет без тебя Эдем.
Мой Бог – любовь. Любовь к тебе – мой путь.
Как может с сердцем разлучиться грудь?
И сердце мне пронзили боль и дрожь,
Когда, как гром, раздался голос: “Ложь!
Ты лжешь. Твоя открытость не полна.
В тебе живу еще не я одна,
Ты отдал мне себя, но не всего.
И себялюбье в сердце не мертво.
Вся тяжесть ран и бездна мук твоих –
Такая малость, хоть и много их,
Ты сотни жертв принес передо мной,
Ну а с меня довольно и одной.
Как страстен ты, как ты велеречив,
Но ты – все ты, ты есть еще, ты жив.
Коль ты правдив, коль хочешь, чтоб внутри
Я ожила взамен тебя, - умри!”
И я, склонясь, тогда ответил ей:
“Нет, я не лжец, молю тебя, убей!
Убей меня и верь моей мольбе.
Я жажду смерти, чтоб ожить в тебе.
Я знаю, как целительна тоска,
Блаженна рана и как смерть сладка,
Та смерть, что грань меж нами разрубя,
Разрушит “Я”, чтоб влить меня в тебя.
Разрушит грань отдельных двух сердец.
Смерть – это выход в жизнь, а не конец.
Бояться смерти? Нет, мне жизнь страшна,
Когда разлуку нашу длит она,
Когда не хочет слить двоих в одно,
В один сосуд – в единое вино.
Так помоги же умереть. О, дай
Войти в бескрайность, перейдя за край.
Туда, где действует иной закон,
Где побеждает тот, кто побежден,
Где мертвый жив, а длящий жизнь – мертвец,
Где лишь начало то, что здесь конец.
Глаза воспримут образ, имя – слух,
Но только дух объемлет цельный дух!
А если имя знает мой язык, -
А он хранить молчанье не привык, -
Он прокричит, что имя – это ты,
И ты уйдешь в глубины немоты.
И я с тобой, покуда дух живой,
Он пленный дух. Не ты моя, я твой.
Мое стремленье тобой владеть,
Подобно жажде птицу запереть,
Мои желанья – это западня,
Не я тебя, а ты возьми меня.
В свою безмерность, в глубину и высь,
Где ты и я в единое слились”.

Отрывок из поэмы Аль Фарида "Большая тайна"