Почему-то русские, не выезжающие из России, считают, что в Западной Европе их не любят. И не любят именно как нацию. На самом деле – это полная фигня. Как в Западной Европе не любят немцев – русским и не снилось. Про Восточную Европу – молчу, это уже другая песня. Просто получилось так, что когда страна открылась, то четвертой волной в нее хлынули не студенты консерваторий, а те, кто смог заработать. При всех качествах, положительных или отрицательных, таких как уверенность в себе, железная хватка, сумасшедшее умение адаптироваться к жизни, почти всех их объединяла общая черта – какая то болезненная смесь чувства превосходства с комплексом неполноценности. Потом это умное название заменили простым народным «Понты корявые», но фундамент был заложен. Сейчас, когда челночная торговля почти практически умерла, уровень российских туристов в Западной Европе, в большинстве случаев выше уровня местного населения. И если не будет таких идиотов, как Прохоров с табуном малолеток, или таких, как рублевское стадо, пишущее полуумные декларации на полурусском языке, вопрос хорошего отношения к российским туристам – это вопрос нескольких лет. Единственное, что всегда будет пугать бюргеров – абсолютная непредсказуемость россиян.
Немцем в этом отношении повезло меньше. Не смотря на абсолютную предсказуемость, немцев не любят, так сказать, по-соседски, исторически. Причем, ситуация довольно забавная. Немцы прекрасно знают, что голландцы их не любят, но немцем это глубоко фиолетово. И с каждым новым поколением им это все фиолетовее и фиолетовее. Голландцы знают, что немцы знают, что голландцы их не любят. И еще голландцы знают, что немцам это фиолетово. И, как мне кажется, ничто в этом мире не вызывает у голландцев такого бешенства, как этот факт. Ну как же… «Вот мы такие индивидуалисты, в кои то веки наплевав на вдалбливаемую в головы последние пятьсот лет политкорректность и терпимость, выразили к ним свое негативное отношение, а они, вместо того, что бы пасть ниц посыпая пеплом голову, тупо забили на это дело…» В общем, своего рода очередное национальное унижение от немцев.
До общения с голландцами, я считал, что главным источником неприязни является факт бомбардировки Роттердама в 1940 году и последующая затем оккупация. На самом деле все намного глубже. После немцев в том же 1940 Роттердам бомбили англичане, причем – намного серьезнее, что бы исключить использование Роттердамского порта против Англии. Ну и в 1944 – Американцы. Эти уж оттопырились по полной, и бомб не считали. Задачей у них стояло обеспечение безопасной высадки десанта. Обезопасили по полной, даже тараканов не осталось. До кучи, американцы разбомбили соседний Антверпен. А то скучно одно и тоже место утюжить… По большому счету, немцы своей оккупацией просто показали голландцам, что вся их национальная гордость – та же пивная пена, сдуть которую – плевое дело. То есть – война с испанцами за независимость, своя королевская семья, польдеры, философы, флот, колонии – все это пшик. На оккупацию всей Голландии немцы затратили времени меньше, чем голландцы тратили на захват средней деревни в своих индонезийских или африканских колониях. Хронологически это выглядит так: 10 мая 1940 года – показательная бомбардировка Роттердама, с последующей трансляцией по радио в духе «Будете вякать – отбомбим по Утрехту и Амстердаму». 13 мая 1940 года – намек был понят (эмиграция королевы Вильгемины и правительства в Лондон). 15 мая 1940 года – нашли таки крайнего (подписание главнокомандующим голландской армией генералом Хендриком Винкельманом акта о капитуляции). В общем, есть, чем гордится.
Ну и помимо всего, злую шутку с голландцами сыграла их тупая вера в краеугольный камень голландской государственности со времен Утрехтской унии - Всесилие закона. С XVI века поколения голландцев впитывали эту веру с молоком матери, доводя ее до абсолюта. В результате, когда с приходом оккупационной власти действующая власть в лице королевского двора и правительства слиняла в Лондон, народ оказался в абсолютно непривычном правовом вакууме. И, судя по тому, что в целом голландцы практически сразу признали легитимность оккупационной власти и обязательность ее указов, боязнь перед отсутствием законов оказалась намного сильнее боязни оккупации. В числе прочих регулирующих документов, немцы, увлеченные «Die Endlosung», предписывали евреям сдавать имущество, а голландцам – сдавать евреев, не сдающих имущество или косящих под потомственных фландров. И уже в 1941 под Амстердамом пришлось  открывать концлагерь Амерсфорт для евреев, пачками сдаваемых новой власти голландцами. В оправдание голландцев можно сказать то, что руководствовались они не антисемитизмом, который им вроде как не свойственен, а исключительно меркантильностью и рачительностью. Ибо за каждого сданного еврея они получали часть его имущества, или, в случаи отсутствия оного – целых 20 гульденов. Если бы у немцев чувства юмора было бы ну хоть на грамм больше, они бы платили по 30. Для казны не слишком большой напряг, но с моральной и исторической точки зрения – на много веселее. Так что, тот факт, что голландцы по первым указам сдали в Гестапо списки своих евреев говорит о многом. Особенно на фоне соседней Дании, где погибло всего 11 евреев. Даже воюющие за фашистов болгары – и те спасли почти всех из 50 тысяч своих евреев. А из 140 000 голландских евреев к концу войны в живых осталось только 35 000. Что самое смешное, за это голландцы теперь дико ненавидят немцев, а не себя. После войны голландцы даже судили около 400 тысяч своих соотечественников за коллаборационизм, и некоторым дали по году - два тюрьмы. Но имущество оставили. Вдогонку голландцы настроили по всей стране музеи сопротивления, и прочие атрибуты борьбы с фашизмом, написали школьные учебники, наснимали фильмов, но – слов из песни не выкинешь. По этим книгам – вся страна занималась спасением евреев. По свидетельству самих евреев – их спасением занималось 3-4 группы.
Вообще, само голландское сопротивление – несколько анекдотичное образование. В силу западноевропейского менталитета побежденные принимают как факт, что победитель забирает всё, и более того – может вести себя как хочет. Партизанщина в корне не свойственна местному населению, тем более - на плоском ландшафте без гор и лесов. Это, кстати, одна из причин головной боли Наполеона в России: ну как же так, Он пришел с армией воевать, а его мужики из леса оглоблями охаживают. Вообще, если разговорить голландца об истории местного героического сопротивления, то можно узнать очень много интересного. К примеру – такой факт. В 1942 году немцы издали указ, запрещающий голландскую традицию организовывать шашлыки по пятницам. Но отважные голландцы все равно продолжали встречаться на шашлыки по пятницам, а самые отважные даже вывешивали во дворе плакаты «Сталинград не сдается, и мы не сдадимся!» Я в восхищении просто. Всем, кто хочет ознакомится с этим подробнее, рекомендую фильм «Черная Книга», последнее творение Пола Верхувена, кстати - голландца. Ну и как дополнительные факты - очень много голландских состояний было нажито при строительстве фашистами Атлантического Вала на поставках строительных материалов и перевозках. А самый знаменитый исполнительный директор SHELL, Генри Детердинг, которому компания обязана своим мировым статусом, вообще был личным другом Гитлера. И это было бы смешно, когда бы не было так грустно. После войны Голландия сделала выводы о собственных силах и значимости, и стала одной из первых стран, вступивших в НАТО, и первой европейской страной, согласившейся на размещение на своей территории ядерных ракет. Те, кто при слове «оккупация» представляет себе порядки на занятой фашистами Украине и Белоруссии, впадают в ступор от подробностей местной оккупации. Практически никаких разрушений, кроме Роттердама, практически довоенный ритм жизни, и, как гордо говорят голландцы – «Во время войны мы продолжали скрещивать и выращивать тюльпаны!». Ну что тут можно добавить…
Другая историческая подлянка от немцев, которую голландцы до сих не могут переварить –  конфискация велосипедов в 1941 году. Те, кто общался с голландцами, понимают, что для голландца велосипед не средство передвижение, а часть тела. Так что, сей акт был воспринят ими очень болезненно, почти – как ампутация. Даже сейчас, спустя почти 70 лет с тех времен, плакаты с надписями «Верните наши велики!!!» и им подобные – обычное явление на голландских трибунах на футбольных встречах с немцами. При приезде в Германию для голландца самое любимое развлечение – спросить у таможенника «А где мой велосипед?» Тоже самое может услышать немецкий турист в ответ, спросив голландца как пройти к какому ни будь музею. Действительность, как это и бывает, не столь драматична. На самом деле немцами было конфисковано только имущество голландского велосипедного полка, и то – не с целью использования велосипедов Вермахтом, а в порядке разоружения армии поверженного противника. В общем, если отбросить голландские мифы и легенды о злобных джаманс, все дело просто в том, что немцы никогда не считали голландцев какой то самостоятельной нацией. Так - какими то мутировшими в историческом развитии немцами. Не более. А голландцам безумно важно, что бы именно немцы признали их нацию самостоятельной и уникальной.
Нужно заметить, что все оккупации Голландии шли ей на пользу. Как это ни двусмысленно звучит. Исторически, именно оккупации меняли местное народное  сознание от первобытного  к буржуазному. Повторюсь – сознание народа, а не знати. К примеру, что бы пристроить брата Людовика Бонапарта на монархическое место,  Наполеон Бонапарт выдвинул лозунг, что вся Голландия – это песчаные наносы французских рек. 9 июня 1810 простым декретом Голландия была присоединена к Французской Империи, и превращена  в ее девять новых департаментов, а Людовик стал местным монархом. Проблем с легитимностью власти опять не возникло. Проблемы возникли, когда Людовик решил провести перепись подвластного населения с целью сбора налогов. И тут всплыло, что у голландцев фамилии есть только у знати. Пришлось проводит всенародную акцию «Французская власть плюс фамилизация всей страны». Голландцы, в силу крестьянского характера, решили пошутить над Людовиков, и стали выдумывать себе фамилии, одна тупей другой. Оказалось, подшутили над собой. Наполеона свергли, а фамилии остались до сих пор. Вообще, не смотря на то, что в настоящее время крестьянами можно назвать не более 5% населения Нидерландов, присутствие своеобразного сельского мышления можно увидеть повсюду. К примеру, меня дико напрягала манера голландцев не использовать шторы. Есть улицы, гуляя по которым можно ощутить себя на проекте «Дом-2», как в аквариуме. По обе стороны незашторенные окна, за которыми частная жизнь. Когда я наконец таки спросил, почему так, то был просто сражен ответом. Оказалось, что «… мы все делаем правильно, и скрывать нам нечего. Каждый в любой момент может подойти, посмотреть и убедится в этом…» Так что, в принципе, понимание характера и поведения голландцев приходит именно в тот момент, когда ты сам понимаешь, что это – простые сельские парни, пусть и живущие в городах. Смотрите на голландцев именно в таком ракурсе, и поверьте, у вас не возникнет с ними никакого взаимонедопонимания.

З.Ы. В принципе, у каждого народа свои тараканы в голове. И это нормально. Ненормально то, когда один народ вдруг решает, что его тараканы толще, чище, и могут быть интересны другим народам. У меня нормальные отношения со многими голландцами, как рабочие, так и внерабочие. Но меньше всего, чего бы я хотел, что бы Русские стали такими, как Голландцы. Или Голландцы такими, как Русские.