Это цитата сообщения eagle_ivanov Оригинальное сообщение

Сестренка Полечка работает в чайной комнате чайницей.
Сестренка Олечка работает в чайной начальницей.
В парашютном клубе под землей на Кузнецком мосту.
Работают в парашютном клубе.

Я пришел однажды попить к ним чайку.
Зеленого попить чайку «серебряные иглы».
От него бодрит и, кажется, будто долго-долго спал и проснулся в солнечный день, но об этом я тогда еще не знал.

Поэтому много и думал и слушал и смотрел и курил и кальян с персиком.
Как эмир на соломенном кресле. Но пришел продавец цая и стал продавать цай прямо с точных китайских весов. (Хотя, думаю, что между словами «китайский» и «точный» - тысячелетия). Олечка тогда купила одного двадцать грамм и другого двадцать потом другого одного пять и другого другого тоже пять.
- Расскажи, зачем ты так по-разному покупаешь чай, Оленька. Ведь то, что ты сделала, не похоже на случайность.
- Я купила осеннего чаю по двадцать грамм потому, что так его хватит. А весеннего я купила по пять грамм потому, что скоро ведь весна, Иванов, и скоро весенний чай будет свежий и весенний. До весны как раз пять грамм.
Я умилился ее сноровке, красоте, уму. Тут чай (серебрянные иглы) стал закипать и пузырьки серебряными иглами стали подниматься верх как хвосты дракона Цэ.

Олечка стала делать церемонию сама, невольницу же попросила заварить новые чаи - на пробу. Сначала она дала понюхать чай сухим:
- Ты должен познакомиться с ним, Иванов.
Я взял фарфор и тихонько хрюкнул. Чай зашуршал. Мы познакомились.
Тогда она омыла чай в холодной воде и налила в чашечки первую воду.
- Пробуй.
Вода пахла бидоном , в который упала солома.
Я хрюкнул.
- А.. Фиг с ним. Никому не нравится, - сказала Оленька забрала чашку и вылила первую воду.
Тогда мы стали пить чай и курить кальян. И тут я почувствовал, как от чая бодрит и, кажется, будто долго-долго спал и проснулся в солнечный день.

Полный сил я решил помочь прекрасной невольнице в очках, которая не могла задуть плошку с горящим парафином - плеснул в плошку воды. Поднялся столб пламени в два локтя и висевшие под потолком соломенные игрушки запылали. Все тут же поняли, что вокруг все в соломе. Беда. И что кругом подвал, и что до воды три комнаты, а та в которой вода – туалет и сейчас его занимает огромный негр- парашютист.

И буквально тут же произошло такое: Олечка попробовала новый свежий чай и сказала:
- Полечка, что-то это жен хунь сунь на хунь сунь ни фига не тянет.
- Не тянет.
- Он даже на хен мен пень не тянет.
- Ну, на хен пень может еще и тянет.
- Но не на хунь сунь.
- На хунь сунь точно не тянет.
- А вообще он как обычная сенча.
- Ну, может, как на хен пень попробовать?
- Ну, завари – вон как раз пришли. Если что говори, что как сенчу посчитаем.
Так и вышло. Пришедшая мадам, отвлекшись от разговоров о йоге, сказала, что хен пень какой-то не хень пеньский. И ей посчитали как сенчу, а я в отместку спросил, был ли у китайцев пантеон и на сороковой минуте вынудил признаться, что она не знает.

А через семь месяцев я принес «золотых игл» в кармане к дяде Вове. Дядя Вова повертел пакетик в руках, понюхал и кивнул:
- Чай.
Я все сполоснул и залил шарики чая кипятком. Они размокли и распрямились в длинные с полпальца зеленые чаинки как червячки, как ужики. Я глотнул и обрадовался:
- Это он! Это его вкус!
А потом:
- А ведь все по классической церемонии - выходит ты, дядя Вова, познакомился с чаем, а я его узнал, ведь я с ним уже был знаком.
После чего молчал все чаепитие. И только вечером когда выплеснул остатки в унитаз глянул на полный фарфор этих ужиков:
- Ну, - говорю, - и глисты у тебя, паря.