И после осенения архидьякон начал обедню по своему, а священник в олтаре начал, [49] воздев руки вверх. А сказывал старец греченин Феофан, что был на Москве, обеденый начин тож: благослови владыко и благословенно царство.. А как священник начинал обедню, и католикос руки свои кверху поднял же. И потом дьякон стал говорить актенью. А на крылосе /л. 53 об./ господи помилуй не пели; говорил поддьяк против статей говорком, по-своему, у царских дверей керие елейсон. А после актиньи учал каталикос, а с ним митрополиты, и архиепископы, и архимариты, петь антифоны. После антифонов вышли в сиверские двери с евангилием и поднесли к каталикосу, и каталикос евангелие поцеловал. И взяли его каталикоса митрополит да архиепископом под руки и повели в олтарь, а на крылосе пели архиепискуп, и архимариты и игумены /л. 54/ тропари и кандаки на роспев и святый Боже по-своему. Апостол чел дьякон, вышед из олтаря в северские двери, против царских дверей; а евангелье чел архидьякон. И прочетши евангилье, поднес к царским дверем, и принял у него поп и понес к каталикосу и ко всем служащим. И говорил дьякон ектенью, а господи помилуй пели по-своему поддьяки, стоя у царских дверей. А херувимскую песню, и достойно есть, и кенаники пели власти на одном крылосе. А милость мир жертва, и свят, /л. 54 об./ и поем тя, и после достойна ничего не пели; говорили в алтаре дьяконы говорком, тихим гласом. А выход с евангильем и с переносом против руского, только перед переносом несет дьякон кресть, за крестом несут перенос, а напереди идет дьякон с кадилом и кадит на обе стороны людей и святыню. А как шли с переносом, и царь, сняв с себя венец, и главу преклонив в пояс. И вышед каталикос из царских дверей ступен, и принял перенос, и поднял потир выше головы, и обращая/л. 55/ся на все три стороны, говоря по-своему да помянет господь Бог. И как вошли в олтарь, и царских дверей не завесили (Застворили (?)): толко завесили двери запоною предъизрядною. А затворных царских дверей ни в которой церкви у них не живет. А после кенаников страшил с потиром архидьякон, после архидьякона с тем же потиром каталикос, подняв в царских дверях, и отдал потир попу отнести на жертвенник. Заомбонную молитву говорил, вышед из царских дверей, поп. А просвир не выносили. А после /л. 55 об./ обедни отпуск [50] говорил каталикос, стоя в царских дверях. И вынесли на золотом блюде просвиру, изломана в мелкие части, и подходил Александр царь к царским дверем, и вышед каталикос из царских дверей, и подавал тое просвиры царю трожды на руку, и царь стребил и приложился к образу. А царица стояла позад царева места сокровенна. А как пели обедню, и про обеденное пение рассказывал старец греченин Феофан по-русски. И пение все против руского сходитца.