Это первая мня заметка о фестивале в Волине. Кому при прочтении покажется, что слишком пафосно написано, хлебните йаду и на хуй в окно, шагом марш!


Любое сильное впечатление по-разному воспринимается сразу после и по прошествии некоторого времени. Так что для начала – впечатления «наутро после» (насколько я их помню).
Съездил – с ума сойти! Впервые в жизни нормально доехал до пункта назначения на автобусе (что мой кипучий энтузиазм сотворил с моим капризным вестибулярным аппаратом – это тайна за семью печатями). Отвратительные туалеты в Белоруссии, пятичасовое стояние на таможне – всё это пыль, особенно учитывая прекрасную компанию («волки» - образец гостеприимства) и заряд этакой туристической авантюрности, которой в этот раз было даже многовато. Тихая, сонная Польша принимает ураган русской реконструкции стоически. Скромный городок Волин на границе с Германией до отказа набит туристами, а внушительный лагерь на небольшом островке посередине разрезающей надвое городок реки – реконструкторами всех мастей, от вчерашних «ролевиков» в отвратно неаутентичных костюмах и до нас – скромных и незаметных гениев историчности. :) ТРИ ДНЯ ДИКОГО СРЕДНЕВЕКОВОГО УГАРА!!! Лагерь и простое бесцельное шатание по городу, ярмарка и показательные выступления, концерты и пение у костра, выпивка и жратва в лагере и в цивилизованных волинских забегаловках, бессонные ночи, умеренно раздражающая погода, корабли, вода и потрясающие салюты… Я люблю тебя, Волин! Всего целиком и по отдельности каждую твою составляющую. Рагнар-ярл, я обожаю твой клуб и твоих викингов! Дядя Василий, я покорён пением ребят из клуба «Белый камень», я найду вас в Москве. Народ из Германии и Англии, я не думал, что иностранцы могут так биться. Ребятя на кнарре (это торговый корабль у викингов), спасибо, что пустили к вёслам. Жители Волина, не имеющие отношения к реконструкции, спасибо вам за терпение и понимание. Я влюблён в реконструкцию, влюблён в русских, забывших на время о нашей межклубной мыльной опере и сплотившихся перед лицом ляхов, я люблю ляхов за их беспросветную тупость и стремление любой ценой выиграть, я люблю наших «братьев-славян», за «помощь и поддержку»…
Ну вот я и перешёл, сам того не желая, ко «второй части марлезонского балета». Это уже более-менее трезвые рассуждения, возникшие ещё на самом фестивале, и продолжающие горячо обсуждаться по возвращении в Москву. Чтобы легче было понять, почему всё вышло так, как вышло, небольшая историческая справка.
Сколько раз русские ездили на фестиваль в Волин, столько раз местные от них претерпевали. Дело тут в том что на Западе реконструкция – это всё-таки прежде всего театрализованное представление. Отсюда невысокий уровень аутентичности и, конечно, совсем другая подготовка бойцов. Проще говоря, иностранцы драться в массе своей не умеют. Правда, здесь уместно будет упомянуть: я на фестивале дрался с немцами и англичанами и был несколько раз ими бит. Меня побить - невелика хитрость, но обид никаких. Прекрасные бойцы: сильные, задорные, но вместе с тем очень аккуратные, сами перед боем щитки и капы надевают и (что важнее) в бою стараются, чтобы тот, кто скрытой защиты не надевал, не пострадал. Уважаю. Даже купил у англичанина дорогое серебряное кольцо. На память, чтобы потом вернуться. Он самый уважаемый литейщик в Европе и настоящий викинг. Но я отвлёкся. Так вот, поляков раньше много били, что им, хозяевам фестиваля, естественно не по душе. Как результат, стали со временем русские замечать, что поляки, скажем так, пренебрежительно относятся к правилам боя. Проще говоря, убитые поляки, вместо того чтобы лежать и усиленно изображать трупы, иногда вставали и продолжали биться. Это явление, прозванное в нашей среде «синдромом Маклауда» (в честь героя известного фильма), имеет место и в России, но у нас все всех знают, да и маршалы (проще говоря, судьи на поле) следят, чтобы такого безобразия не было. А в этот раз…
Реконструкция – это не только развлечение для простых психов, вроде меня, это ещё и бизнес. Кто-то продаёт на фестивалях всякую всячину, а кто-то эти фестивали организует и имеет с этого барыши. Вот, к примеру, бургомистр всё того же Волина. Городок весь как один большой спальный район, никакого производства, никаких рабочих мест. Львиная доля дохода – ежегодный фестиваль, на который съезжаются туристы и участники со всего света. В общем, не мне читателям объяснять законы экономики. Так вот, реконструкция привлекает капитал не только в России и Польше, но и в бывших советских республиках. Тамошние фанаты средневековья прибывают в естественной «экономической оппозиции» к русским, которые организуют фестивали в Ладоге, Выборге и оттягивают у них зрителя с деньгами.
Но вернёмся на фестиваль. Каждый из трёх дней мероприятия привлекает зрителей, во-первых, зрелищем быта и образа жизни их (зрительских) предков, и, во-вторых (и это самое главное), различными состязаниями и потехами. Будь это старинные игры, театрализованные сценки или турниры – народу нужен action. И больше всего этого самого «экшена», конечно, на большом поле, где все участники фестиваля (кто готов рискнуть) демонстрируют военное искусство. Проще говоря, большая драка – гвоздь программы. У меня временами возникало ощущение, что в этот раз гвоздь пытаются забить в нас…
Традиционно все участники бугурта (большой свалки) делятся по принципу «хозяева – гости». В этот раз русских было немного. Питер вообще никого не выставил, мой клуб, как ни стыдно это признать, просто в массе своей не захотел ехать (видно старожилы чуют, к чему в Польше дело идёт). И к тому же команды из Украины и Белоруссии внезапно выразили желание драться ПРОТИВ НАС. То ли экономика своё взяла, то ли Лукашенко и Ющенко им головы задурили «национальными идеями», не знаю, в чём дело, и знать не хочу.
Вышли мы в поле, пересчитали друг дружку. Сотня-полторы наших набралась. Вышли они, мы считали, сбились. Потом дома уже пришли официальные данные. Их было шестьсот. Шесть сотен на полторы наши. Пятеро на одного. У них негуманное по определению оружие, вроде копий и двуручных топоров на длинных (больше трёх метров) древках. Удар такого снаряда пробивает листовую сталь толщиной в два миллиметра, а то и больше. Все маршалы на поле – поляки. Все норовят встать и ударить в спину. Понеслась…
На третий день в наш лагерь прибежал Олаф (он глава одного из московских клубов, не помню, какого именно) и закричал: «Ребята, я смотрел видеозаписи наших боёв! После того, что мы там натворили, нам в Вальхалле ВОООООООТ такие VIP-места забронированы!» Проиграли мы почти что вчистую. Только раз или два нам удалось их положить. Охота полякам победить, пускай их. Они победили. А я горжусь, что мы нашими двумя шеренгами всегда пробивали их девять навылет, и каждый раз от этих злосчастных шести сотен мы оставляли человек пятнадцать-двадцать, да и то это были по большей части «ожившие мертвецы». Наверное, я наконец-то понял, что такое слава. Слава – это когда к нам пришли немцы, венгры и англичане (их было так мало, от силы десятка два) и сказали «Мы почтём за честь драться вместе с вами». Это когда польские судьи краснели, засуживая на турнирах наших бойцов, и извиняясь, говорили «Нас уволят, если вы опять победите», а один польский клуб отказался участвовать в неравном бою. Это когда зрители указывали на встающих польских «бессмертных», крыли их отборным польским матом и призывали драться по правилам. Это когда двое наших свалились с травмами и вместо них за оружие взялись два гусляра из клуба «Белый камень». На вопрос «А как же пальцы? Ведь покалечитесь же!» даже отвечать не стали, и на третий день мы пошли в бой с песней. А ещё Слава – это когда нас, проигравших русских, шедших под строевые песни весьма сомнительного содержания с поля вслед за взмыленными, помятыми поляками, нас, а не их, провожали громовыми овациями.
Всё это я очень красиво написал, но после боя открываются и другие, менее пафосные виды. К примеру, этот Волин негласно признан самым кровавым и жестоким за все одиннадцать лет существования фестиваля. Опасное оружие, желание хозяев любой ценой выиграть, да и наш настрой сыграли свою роль. Русские каждый день выходили на войну, и к концу шуточки кончились. На третий день наши воеводы просто отдали приказ «Бейте их, чтобы они больше подняться не могли». Так что наряду с картинами нашего, пускай только морального, триумфа я помню и другие эпизоды. Я как наяву вижу, как Сева из клуба «Восточный путь» с оттяжкой лупит двуручной секирой по уже валяющемуся на земле поляку и орёт «Лежать, сука!». А вот Саша, мой соклубник, с прыжка бьёт мечом по затылку «бессмертного», убивающего ярла Рагнара. «Бессмертный» колодой валится наземь, у него сотрясение. Я вижу того же Сашу, сидящего на земле и смотрящего в пространство, удар двуручника разрубил ему плечо и прибавил ещё одно сотрясение к другим уже имеющимся. Я вижу, как лежащие на земле убитые русские бьют по коленям таких же как они поляков, пытающихся встать. И наконец, только при помощи моего недюжинного воображения и со слов других я с трудом различаю себя. Вот я в первом ряду, кричу, пуская пену изо рта (так мне это описывали, сам не помню ничего) что-то вроде «Что стоите?! Ближе подходите! А ну дайте мне десяток этих ублюдков!!!». Вот я влетаю в польский строй, и меня оттаскивают польские маршалы, крича «Ты умер!», а я вырываюсь и бью, бью, бью всех, кто рядом, куда попало. Вот меня цепляют топором за шею и вырывают из строя. А вот я, изловчившись, вгоняю топор прямо в личину польского шлема, противнику в глаз. Мне влетает по голове (чуть нос не перебили, синяк не так давно сошёл) и я падаю недалеко от корчащегося на земле врага. Врага…? А ведь реконструкция - это развлечение, хобби. Все реконструкторы - братья... Я потом видел этого поляка, полголовы у него было замотано бинтами. И самое для меня удивительное, что я даже сейчас скажу «Да, ВРАГА!». Мне и сейчас жалко, что он после моего удара смог ходить, что я не раскроил ему череп, и я искренне надеюсь, что мой удар лишил его глаза (хотя это вряд ли, если б я вправду выбил противнику глаз, меня бы сейчас уже таскали по судам).
Я сейчас рисуюсь? Ну, рисуюсь, конечно. Но вместе с тем, я серьёзно испугал сам себя тогда на поле. Драка по-настоящему (а это было очень близко) оказалось делом куражным и весёлым. Может я и неправильно что сказал, так это не по умыслу, а только по неведению.
...Московские мужи от реконструкции всерьёз обдумывают, ехать ли на следующий фестиваль, а мне, с одной стороны жутко даже вспоминать об этой людской каше, а с другой дико охота ещё…