ЧАСТЬ 5

Костёр, которого не было.

Мы с самого приезда задались целью разжечь костёр. Зная, что другие люди делают это вполне спокойно, мы особо не волновались. А зря! Мы ведь не такие! Мы эти... Да4ницы!
Итак, я накидала в мангал несколько отсыревших под дождём брёвен, посыпала это стружками и довольная стала ждать Selmу. Она пришла и заявила, что ни фига это всё не правильно, вынула мои брёвна, накидала своих веточек, и мы принялись моей зажигалкой разводить костёр. Хотя кто кого развёл, это время покажет... В общем, ничего у нас не получилось. Заботливая Матвевна посоветовала нам пожечь макулатуру со второго этажа, и я притащила детскую книжку Есенина, что-то про птиц, доисторический номер журнала «Отчий Дом» и «Энциклопедию сексуальной жизни для детей 7-9 лет» (это чудо естессссно никто сжигать не собирался... так, позырить ). Есенина, как любимого сочинителя матерных стишков, стало жалко, а вот птицы после моей фразы «Как можно всю жизнь писать о птицах?!» пошли в ход. Сгорели, но пользы никакой не дали. Матвевна участливо подула на мангал и с чувством исполненного долга удалилась спать, последовав примеру уже отдыхающей бабушки. Чтобы её не смущать, я спрятала «Энциклопедию» под ватник и всё это хозяйство унесла к нам в комнату. Итак, через час почти напрасных стараний жалкое подобие костра разожглось! Т. к. мы всё это время мечтали о том, как будем жарить сосиски на палках, я стрелой побежала на кухню, но, к своему удивлению, не обнаружила там никаких сосисок. Оказалось, мы съели их утром... Радужные надежды не покидали нас, и мы принялись жарить на палках хлеб. Т. к. добыть откуда-либо огонь не представлялось возможным, это выглядело так. Кто-то из нас комкает страницу «Отчего Дома», поджигает её, кидает в мангал и начинает тыкать туда палкой с хлебом. И так до следующей страницы... В итоге три куска отвратительно обгоревшего хлеба нам были обеспечены. Я подметила, что в войну нас за такое убили бы.
Запив эту прелесть, чтобы не чувствовать вкуса, молоком (а Selma ещё и заев грушей, хотя я её предупреждала, что «лучше не смешивать!»), мы отправились, по обыкновению, сидеть на кухне. И тут... Понесло-о-о-о-ось... Selma взяла в руки остатки «Отчего дома», села напротив меня и начала читать их голосом Оксаны Пушкиной. Что-то типа: «я хотела бы познакомить вас с семьёй Ивановых... Их трудная жизнь не могла обойти меня стороной... С самого детства Люба Иванова чувствовала себя чужой в семье...». Если добавить, что я была одновременно звукорежиссёром и многотысячной аудиторией, то получается вообще капец. Итак, через некоторое время устав от собственного бреда, мы удалились... Казалось бы, спать. Но не тут-то было...