закапывая остатки самоосознания в терпкий искуственный снег ворвавшийся сквозь небо в мой камин я наступила на чьи-то крылья. они были исцарапаны и потрепаны. я подобрала их. вычистила. успокоила и пустила в мой мир.
они расцвели. раскрылись.
затрепетали и улыбнулись.
у меня им было уютно.
я полюбила их и думала что стала им незаменимой.
думала что примерила их на свою спину.
а они набрались сил и улетели.
оказалось это они примерили меня.
прождав ночь. через потеренность существования, разметала в душе околки обид. порезала мир внутри. распустила на нитки и запутала в узел. чтобы никогда не понять. не распутать. этот след.
прошло время. правдо слишком мало, чтобы забыть.
наблюдая мглу безнадежности, из окна внезапно увидела, как пораненые они валялись на тротуаре. перья были поломаны. а из глаз текли слезы.
выбежав в легком свитере на мороз сквозь леденящую до последней клетки метель я побежала за ними. молясь лишь о том чтобы успеть спасти. чтобы не потерять то неповторимое, что можно найти и притащить к себе, но невозможно сохранить у себя дольше чем можно.
они все лежали. такие жалкие и помятые.
но тут к ним подошла девушка. подняла. осмотрела. погладила и прижала к сердцу. а потом положила в карман и отправилась домой.
вылечить и помочь.
пожалеть и пригреть.
я смотрела ей вслед. провожала глазами до тех пор пока колючие комки снега не залепили набухшие от слез глаза.
в которых вечно будут стоять растрепанные белые крылья лежавшие на сером голом тротуаре.
я любила их именно такими.
оказалось они тоже любили себя только такими.
по-детски растрепанными и жалкими до самого сердца.