Жил-был мальчик, у него не было родителей, зато у него была железная кровать в приюте у окна. Каждое утро мальчик просыпался и смотрел в окно. Он занимался этим весь день, пока не потухал свет во всех окнах. Нельзя сказать, что ему не хватало родительского тепла и ласки, он просто не знал, что это такое. Нельзя сказать, что у него была тяжелая жизнь, просто другая –через окно. Он никогда не пытался сбежать и никогда не выходил на улицу, все время молчал. Другие дети обходили его стороной, а взрослые называли странным словом «Даун», но кто мог понять его мир, заглянуть в его окно, ведь никто не стал бы пить по доброй воле содержимое бутылки под названием «Яд», а клеймо поставленное однажды трудно исправить. Ему это и не нужно было, он не понимал других людей со своими странными проблемами, непонимал игр , которые они ведут, поэтому выстроил вокруг себя забор, чтобы ограничиться от их вмешательства…
Из его окна можно было увидеть все на свете. Это вначале казалось, что лишь блочную пятиэтажку из одного подъезда, магазин ритуальных услуг, дорогу и небо с деревьями. Если посмотреть повнимательнее, то пятиэтажка представляла целый мир- в ней было столько окон с балконами, чужих и непознанных! Мальчик смотрел в них каждый день. В одном висели цветастые шторы, и женщина с большим животом все время поливала цветочки на подоконнике, позже ее живот куда-то исчез, но она поправилась и стала меньше поливать цветы, зато часто подходить к окну, поднимать к нему ребенка и показывать пальцем куда-то вдаль, видимо на птиц, которые кружили тут днем и ночью, еще позже ребенок вырос и сам стал показывать матери куда-то вдаль пальцем, видимо на тех же птиц. Еще был серый и скучный балкон, каждые пол часа на него выходил мрачный мужчина в очках, курил, иногда сразу две или три сигареты, потом с видом жуткой неприязни, отвращения и даже ненависти, со страшной силой тушил бычок о край балкона и сбрасывал вниз. Было такое ощущение, что он просто пытался вдавить его в балкон или выдавить из жизни и, когда ничего не получалось, с разочарованием выбрасывал на игру ветру. Было грязное окно наполовину заваленное учебниками и книгами, мальчик никогда не видел того, кто живет за ним, но он догадывался, что этот человек тоже не хочет выходить из своего мира. Около единственного подъезда в доме стояла лавочка. В большинстве случаев на ней восседало пару старух, грызущих семечки и шамкающих своими дряхлыми челюстями целыми днями, мальчик не знал, на какие темы эти женщины вели свои занимательные беседы, но догадывался, что на очень важные и значимые, ведь они столько прожили. А сколько окон они могли видеть! Вечерами в одно и то же время старух, как ураганом сносило по домам, как минимум на час, видимо у них было дело, не терпящее отлагательств. На время отлучки бабушек, дети оккупировали скамейку, мальчики прятались за нее и стреляли из игрушечных пистолетиков, представляя ее вражеской крепостью, а девочки сидели на скамейке с теми же семечками, представляя себя взрослыми старухами. Иногда, поздно вечером скамейка служила кроватью бомжу или местом для романтических свиданий, поцелуев и прочего молодой парочке. Из окон часто вылазили женщины в передниках и что-то отчаянно кричали, а может и кому-то. Из верхнего окна летом одно время вылетали бумажные самолетики, а потом перестали, а через некоторое время начали вылетать шприцы и окурки. Утро мальчика начиналось вместе с уборщиком, который подметал асфальт возле скамейки от шелухи семечек и что-то пыхтел себе под нос, мужчиной с большой собакой, напоминающей по морде свинью и взлохмаченной девочкой, которая тащила большой рюкзак за спиной и вечно куда-то торопилась. Ночью иногда раздовались мяуканья бродячих кошек, которых подкармливали старухи, сигнализация автомобилей и злые крики с балкона молодой женщины своему очередному убегающему мужчине, они вечно не могли чего-то поделить. Мальчик часто наблюдал и задумывался, зачем нужен магазин «Ритуальных услуг», каких еще услуг? Явно, что колбасу там не продавали, потому что там никогда не было очереди, да и редкие клиенты мрачного вида во всем черном, пулей вылетали из магазина, словно чего-то боялись. Мальчику никто не рассказывал про смерть. Поэтому он никогда не задумывался над своей судьбой.
Час за часом время шло. Деревья выросли так, что прежний дворик стало не узнать, дом посерел еще больше, скамейку несколько раз перекрасили, магазин отремонтировали и соорудили пристроечку, наверное услуги, который они предоставляли, пользовались популярностью. Птиц стало меньше, зато машин больше. И только старушки все сидели с семечками, а дети все играли, будто их не трогало время.
Мальчик вырос. Его уже не могли держать в интернате, и поэтому решили отвести в больницу для дальнейшего лечения. Он долго плакал и вырывался, когда его сажали в машину и увозили от родного окна.
Рядом с кроватью в больнице не было окон, казалось там вообще нет окон. Только белые мягкие стены, до тошноты услужливые тети и дяди, которые безуспешно таскали его по разным кабинетам, называя это процедурами, и заставляли пить бульончик. Но мальчик не ходил, ни ел и не разговаривал. Он перестал быть мальчиком, он стал просто бесформенным существом, коротающим свое время на этой земле. Постепенно он угасал. Как чахнет и угасает растение, которое долго не поливали. Увядал он долго и мучительно. Врачи все носились, суетились и кричали. Он не понимал, он уже давно перестал понимать. А однажды взял и умер.
Казалось, в тот день всем стало легче.
Только окно в приюте разбилось, как будто у него тоже отняли что-то важное и оно не выдержало потери…