а осень снова залезла в окна. ее не звали, сама пришла.
швырнула холод: «лови, гостинец! давай, рассказывай, как дела?»
такие гости всегда ни к черту - приходят вечно, когда не ждешь.
и вроде выгнать уже неловко, но от беседы бросает в дрожь.

а осень – стерва, хохочет солнцем: смотри-ка, лето! ан нет, прошло!
и ты стоишь на ветру, замерзший, поверив, будто еще тепло.
забавно видеть, что кто-то в майке стучит зубами, совсем как ты,
а кто-то в куртке, как рыцарь в латах, и вместо копий у них зонты.

ну, ладно, холод, наденем шапки, но осень тут же начнет рыдать.
причем истерик на две недели, а передышки - деньков на пять.
и люди с ней начинают хныкать, ворчать на власть, на судьбу, на век,
и что ужаснее - лезут в транспорт, как будто Ной подогнал ковчег.

а ей, чертовке, никак неймется. на третий месяц хоть волком вой,
не знаешь, вешаться ли, стреляться. давно б развелся с такой женой.
декабрь ждешь, точно день зарплаты, как свет в тоннеле, как минус - плюс,
уходит осень, лукаво щурясь: ну, ладно, нытик, весной вернусь!

(с) Deacon