- это единственный человек, у которого осталась детская доброта.
- А я?
- Даже мы с тобой повзрослели, Жусь…
(из разговора с другом)


с каждым днем, прожитым ею, её голова склонялась все ниже и ниже. Проблемы отягощали её плечи. Все неприятности надо было решать, хотя она понимала, что на самом деле это все не важно. а позаботиться о важных вещах, вроде улыбок, запаха травы и шелеста листьев, она не могла. Поэтому не было в её смехе того звона счастья, в глазах гасли искорки. Её походка перестала быть легкой, не отрывалась она уже от земли. С каждым прожитым днем она все сильнее и сильнее ценила самые простые радости, о которых, к сожалению, так редко вспоминала в городской сутете: майский дождь, свежий ветер, багровый закат. Она цеплялась за последние обрывки её детства – друзей, родных. Хотя прекрасно знала, что этот самообман не спасет её – не теперь, ни когда-нибудь еще…
Однажды она сидела у окна и любовалась капельками, собравшимися на стекле после недавно прошедшего ливня. Капли постепенно испарялись, а она все не могла оторвать взгляд от этой прозрачной, с горбинками, поверхности. Она думала над тем, что только что сказал ей один из самых близких её людей. Да, повзрослели. Они повзрослели. А это значит, что нет в этом мире деда мороза, нет фей, нет добрых волшебниц, исполняющих желания. Не быть её золушкой из сказки, не будет у неё принца, или, вернее, демона, способного пробудить её ото сна. И нет в этом мире места мечте. Поэтому стук дождя, который недавно кончился, можно было назвать реквиемом по несбывшимся желаниям. Она готова была закопать все до единого, как бы ни сложно это было.
Как это символично – закопать все мечты именно поле майского ливня… ведь именно в такую погоду к ней пришла главная мечта её жизни – её падший ангел. Она видела его в снах, она думала о нем все время. Она, казалось, жила с ним в его мире, в мире грез. И сейчас, когда, кажется, так близко от неё, когда он обрел плоть и кровь, все закончится, так и не начавшись. Теперь она хорошо понимала: мечты могут привести только в пропасть.
Трудно осознавать, что ты перестала ценить самое главное. А сейчас именно эта мысль и крутилась в её голове. И она из-за всех сил старалась засунуть её глубже, но она каждый раз предательски всплывала, не давая ей покоя.
Пролетели голуби. Один из них сел на подоконник и постучал в стекло. Затем словно поймал её тяжелый взгляд и, долго не отводя глаза, сидел неподвижно. Она не смогла долго смотреть в его осуждающие глаза. Она отвернулась и слезинка, упав с ресниц, прокатилась по щеке и окончила свой путь на манжете её кофты. Это была последняя слезинка в её жизни.
Никогда больше она не плакала после этого. Ничто не могло вывести её из каменно-надменного положения.
На небе плыли облака. И, как на зло, одно приобрело вид человека с распростертыми крыльями. Это облако было темно-серого цвета. Её сердце стукнуло в груди и застыло. Застыло чтобы никогда больше не дать о себе знать.
В доме напротив уже начали загораться огонечки окон. Когда-то они напоминали ей о надежде, о вере, о любви. Сейчас они казались ей похожими на угольки догорающего костра счастья.
Уже зеленые деревья словно тянули к ней руки-ветки, умаляя не уходить, остаться в их мире. Но не могла она позволить себе этого. Остаться обозначало бы остановить жизнь. Обозначало бы, что она ждет его, того, кто, придя к ней, вновь подарит детство её душе. Но она знала, что эти надежды будут пусты. Пусты, как и её жизнь без них.
Она собрала в кулак все силы и произнесла самые, как ей казалось, страшные слова в её жизни:
«прощай, мой милый Агафангел…» - и, закрыв шторы, удалилась вглубь своей комнаты.
Вот так в этом мире рождаются взрослые…