Навеяно постом Veet. Я поняла давно, что надо при любой возможности видеться с бабушкой и дедушкой, пока они еще живы. Гоню от себя мысли прочь об их, возможно, скором уходе, а прогоняю больше из-за того еще, что придется признать родителей уже немолодыми и вскорости сидящими на пенсии. Хотя папа стал пенсионером еще в 40 лет, да не о том сейчас. Папину маму я особо никогда близкой для себя не считала. Она была с молодости больным человеком и мы (внуки) своей живостью раздражали ее, нас быстро забирали и отвозили к другой бабушке. От того и нежных чувств к ней не было и утраты сильной не ощущалось, как кощунственно это не звучит. Воспоминания и впечатления о квартире включают в себя запах лекарств и всеобщей недозволенности. Я не могла нигде себе места найти и не знала чем заняться. Зато дед меня любил, как единственную внучку и души во мне не чаял. Когда я была совсем маленькой, ходила за ним хвостом, никуда от себя не отпускала. Помню эпизод такой, жили тогда мы под Хабаровском и дед в гости приехал. Как часто не задумываются взрослые о вскользь брошенных фразах и последствиях, так и дед сообщил о своем намерении забрать меня с собой. Собрала я целый пакет своих колготок (почему то только эта одежда в будущем мне бы пригодилась) и стала ждать отъезда. Естественно, никуда не взяли ребенка и эта была трагедия, я не воспринимала родителей, обижена была на них. Чем взрослее я становилась, тем меньше общалась с дедом. Я не помню почему и никто не знает, где-то в памяти затерялось, но в определенный момент времени я просто перестала ездить к родителям отца вообще, и никакие силы заставить меня не могли это сделать. Бабушка с маминой стороны стала бить в колокола из-за резкой такой перемены, но что-либо выяснить так и не удалось. После этого в квартире папиных родителей мне было неудобно и неуютно, я побыстрее пыталась уехать. Дед угасал на моих глазах. Летом перед девятым классом я проводила у маминых, но часто ездила к деду, он уже был в той последней стадии раковой болезни, когда частые уколы сильнодействующих обезбаливающих облегчали боль. Я боюсь уколов до смерти, я боюсь шприцов и ненавижу себя за то, что не могла вовремя облегчить его боль, я боялась делать ему уколы. Прошу за это прощение до сих пор.
А мамины родители для меня нечто вечное и неразрывное в моей жизни. Я не помню себя без них, они были всегда. Дед ходил с нами на лыжах, бабушка пекла пироги и варила холодец. А ящики-посылки чего только стоили, десятки двойных полиэтиленовых пакетов с вареньем, помидорами и огурцами. И пусть много неприятных моментов было связано с ними в период моего взросления , причем не всегда по моей вине - это забылось. Я боюсь их потерять, боюсь этого известия больше всего. Пусть они ворчат и жалуются на внуков, пусть приходится скрывать от них половину своей жизни, так как от этих известий здоровье их может нарушиться, я рада им.