Это бывает со мной, когда тоска душным пологом овладевает моим сердцем и в такие дни не хочется бить посуду, чтобы осколки звенели и разгоняли эту убийственную тишину во мне, мне хочется быть одной, думать или спать, чтобы, напротив, не думать. В такие дни мне хочется стать черной кошкой, чтобы спрятаться в темноте ночи, слиться с ней и бежать среди траву высоко в горы, не боясь, что тебя кто-то остановит, в такие вот ночи я готова кричать от этой боли, раздирающей мне грудь... Ноя не могу ничего этого делать и тогда я начинаю быть жестокой, потому что не знаю, как убить эту боль и я злюсь, ругаюст всеми, делаю больно беззащитным существам. Обычно боль не уходит, а становиться еще жестче. В такие дни я теряю саму себя в темноте боли... И сегодня именно такой день... Раньше меня лечила любовь Димы, но сегодня я не хочу его видеть. Я хочу только упасть на кровать, обнять любимую плюшевую собачку и зарывшись в ее мех лдицом, поплакать под тоскливую музыку. И чтобы никто меня не трогал... Но разве это возможно с моими родителями?! Сейчас я пойду вырывать сорняки, пожирающие наш огород, потом - мыть горы посуды, потом... они что-нибудь придумают... И только вечером, когда тьма тихо подкрадется, я, наконец, останусь одна и буду плакать в темноте от страха, потому что в темноте этой неясные призраки являются мне всегда. Я уже совсем взрослая, но я боюсь больше, чем малышка, темноты. Ведь малыши видят в ней чудовищ, которых нет и не будет в жизни, а я вижу людей, которые делают или делали мне больно... И я буду лежать на кровати в полусне-полупсихозе и проснусь утром на абьсолютно мокрой от моих слез подушке, разбитая, уставшая и еще более больная, чем сегодня...