Днем многочисленные алтайские коняжки отлично вписываются в пейзаж - они пасутся, бегают, спят в тенечке, лениво отгоняют хвостами мух, выясняют свои внутрисемейные лошадинные отношения. Но когда наступает темнота, потихоньку разгоняясь начинают светиться звезды, лошадинное присутствие среди людей вдруг обретает иной или дополнительный мистический смысл.

Они дышат, они фыркают, топают. Иногда с треском ломают изгороди, ржут где-нибудь в далеке, шумно пьют воду, хрумкают травой, позвякивают сбруей, и снова дышат, переминаясь с ноги на ногу ... Но все эти звуки на какую-то минуту стихают, когда ты подходишь ближе - из подвижной темноты выступает силуэт четырехногого божества в звериной шкуре, она смотрит на тебя - непонятная бесконечность, где скорость, пространство и ветер - главные составляющие, а потом неосторожное движение - хруст ломаемой изгороди, короткое ржание и удаляющийся топот.

днем конечно, можно сколько угодно заглядывать в умные глаза доброй скотине, запоминать расположение белых пятен на шкуре, особые приметы, чтобы уж следующий раз, не застыть стобом, а пройти мимо соседской лошадки, которая пасется себе спокойно по ночам: гнедой масти, белые "носочки" на задних ногах,  но бесполезно - очередная случайная ночная прогулка,  неровная дорога, и сердце на какую-то минуту оставнливается, когда из темноты сгущается черный силуэт без особых примет.  божество смотрит на тебя, дышит, и с востановившимся биенем сердца в голову лезут дурацкие мысли, что для кого-то есть вселенная, где скорость, ветер и пространство - главные составляющие.