Она была латентной петербурженкой,
Хоть и жила в другом столичном городе,
Мои поползновенья неуклюжие
Не принимала ни в жару ни в холоде,

Приняв немецкий орднунг в обязательство,
Умела скрыть его поволжской прелестью.
А мне мои живот и обстоятельства
Не позволяли даже и надеяться.

Она снимала фото, тело строила,
За дачною игрой растила гения.
Ну а меня... Опять побеспокоила
Извечная печаль несвоевременья.