Непроста жизнь настоящих ученых особенно математиков, полна она стрессов и мировоззренческих выборов.

Один математик, например, горестно поведала мне, что в профессиональной жизни у нее почти ничего не осталось, кроме примитивных левых идеалов.

Обретение упомянутых идеалов было весьма драматическим: в соответствии с тенденциями времени и давлением академической среды, не так давно пришлось поменять близкие сердцу, освященные традиционными ценностями правые идеалы (хотя и столь же примитивные), на новомодные левые.

Да и то, чтобы примитивность нужного для обработки левого идеала хотя бы выявить и доказать, приходится приложить немеряно душевных сил.

И не то чтобы это случилось из-за резкого левого уклона распределителей Нобелевских премий -- все равно математикам их не дают по случаю давнопрошедшей пылкой ненаучной ревности г-на Нобеля к чисто конкретному сверстнику-математику.

Причина была мелочно меркантильной и потому особенно обидной: в эпоху Гуттенберга дешевле было жить с правыми идеалами из-за экономии бумаги. Ведь в мире правых идеалов пользуются написанием нужных векторов в строчку, а не в столбик. А пришли компьютеры и интернет -- и выявилась истинная сущность сильных мира сего, мира идеалов. Строчки сразу обратились в столбики, на которых теперь и зиждется без всякого зазрения этот их идеальный мир.

Справедливости ради, бывают и отдушины. Под большим секретом мне признались, что когда никто не видит, удается втихомолку возвращаться к любимому -- к пучкам. И не простым, а извращенным.

Так что, когда коллеги спросят "как дела?" -- можно себе позволить изысканно-жаргонное "все пучком!", а про себя неслышно добавить: "извращенным!"