«Я люблю бывать с молодежью. Ее дерзость, ее беспощадность действуют как холодный душ. Кроме того, обязанность служить ей примером не дает сбиться с прямого пути. Я понимаю, почему многие мои сверстники избегают встреч, которых я ищу. Молодежь утомляет тем, что все ниспровергает и при этом, кажется, сама не знает, чего хочет.
Дети — те знают, чего хотят. Поскорее вырасти из детства. А когда вырастают, тут-то и начинается сумбур. Потому что молодость сначала понимает, чего она не хочет, а уж потом — чего хочет. А не хочет она как раз того, чего хотим мы. Мы ей нужны для контраста. Случается, я прежде, чем сами мои молодые друзья, угадываю момент, когда они начинают хотеть. Уши старой цирковой клячи узнают знакомую музыку. И я отмечаю этот миг.
Все думают, что я много даю молодежи, а на самом деле я только беру. Им я обязан всем. Никакого почтения я не требую. Когда молодые приходят ко мне, они приходят к себе.
Я говорю сейчас о столичной, уже прозревшей молодежи. Она безошибочно выбирает поле деятельности. Находит себе семью закоренелых анархистов. Входит в нее приемышем. Осваивается. Набирается неблагодарности. И ждет минуты, когда у нее достанет сил перебить всю семью и поджечь дом. Молодые люди из провинции прибегают к другому методу. Они нам пишут. Жалуются. Зовут на помощь. Они хотят бежать из своей среды в другую, где их смогут понять и поддержать.
Не ясно ли, что от молодых глупо ждать благодарности и глупо кичиться тем, что они ищут у тебя убежища? Они нас уважают постольку, поскольку наши недостатки их учат, наши слабости служат им извинением, а наша усталость отдает нас на их милость. Нам следует извлекать свою выгоду, используя молодежь так же, как она использует нас. Нелепо рассматривать молодежь как нечто единое и верить всему, что она о себе выдумывает. Еще глупее бояться ее, разговаривать с ней через стол, захлопывать дверь у нее перед носом или обращаться в бегство.
Конечно, ей свойственна мифомания. Конечно, она беззастенчива. Конечно, она отнимает у нас уйму времени. Что из того!
Естественно, что она морочит нас враньем. Естественно, она надевает маску. Естественно, что она обливает нас грязью за глаза.
Мы должны смириться с этим, ведь эта самая молодежь —доказательство того, что не все попались в сети политики и что нам есть кому передать священный огонь.
Меня всегда угнетало их молчание. Мне чудился в нем кой-то скрытый смысл. А они молчали просто из страха наговорить глупостей.
Молодежь внушает нам робость, потому что кажется загадочной. В этом сила ее молчания.
Порой меня озадачивает одиночество наших юных гениев. Уйдя от нас, они слоняются по улицам. Сетуют, что не могут найти подходящей компании среди сверстников. Иногда они начинают вести себя так странно, что я опасаюсь, как бы они не бросились в реку. Что делать? Они молчат. Они зарываются в яму, откуда нам их не вытянуть. Они вот-вот полетят в пропасть и увлекут нас за собой страшной силой инерции.
Они знают, однако, что не все двери для них закрыты, что я вникаю в их тревоги, что я их слушаю, говорю с ними, даже если сами они молчат; что я им что-нибудь посоветую. Иначе говоря, я отвоевываю один вечер у пустоты, в которой проходят их поиски себя. Ничего нет хуже этого промежутка между детством и юностью".