Это цитата сообщения Boss_shadow Оригинальное сообщение

ТЕРКИН И ЖКХ

Интервью с Владимиром Виноградовым, бывшим омоновцем, тем самым, который так непривычно искренне рассказал в свое время про чеченскую войну.

***

— Вот скажи, Виктор, у вас в Москве огурцы соленые в сортир выбрасывают? — Сидя на вечерней планерке в кабинете начальника ЖКХ провинциального Лакинска, такого вопроса я никак не ожидал. — Не знаю. Я и свежие не выбрасываю. — Вот видишь, а у нас выбрасывают. Потом зовут меня, говорят: «Не работает». Я им: «Так зачем огурцы-то туда бросать?» Они мне: «Это не мы». «Интересное дело, — говорю, — я, что ли, ночью по квартирам хожу и огурцы вам в сортир бросаю?..» И, тут же забыв обо мне, Владимир Виноградов продолжает планерку. А чему, собственно, я удивляюсь? Сам же приехал к человеку, за которым еще со времен второй чеченской кампании закрепилось почетное звание современного Теркина.

[350x364]

Впервые я увидел его на заезженной видеокассете году в 2002−м. Бородатый омоновец с северорусским оканьем и органичным матерком через слово, сидя на крыше грозненского оперативного штаба, рассказывал о том, как он ехал воевать в Чечню. Даже те, кто смотрел кассету в десятый раз, заходились от смеха. А уж когда запись попала в интернет, слава нового Теркина закрепилась за Владимиром Виноградовым окончательно.

С тех пор мне очень хотелось узнать, как живется сегодня у нас таким правдорубам, но познакомились мы только через пять лет. Жизнь «по правде» оказалась веселой и непредсказуемой: Виноградов давно ушел из ОМОНа, успел поработать конвоиром заключенных, вице-мэром провинциального Лакинска и начальником местного ЖКХ. А незадолго до этой публикации позвонил и огорошил меня очередным поворотом сюжета:

— Ушел я оттуда, Витюшка.

— Что так?

— Зае…ло все. Под статью подвести хотели. А я ж человек честный, и семья у меня. Послал их, короче.

— И что теперь делать будешь?

— Да нормально все. Машину купил. Большую. И фуру — знаешь, такой холодильник на колесах. Мясо вожу из Москвы в Екатеринбург…

Для полноты картины остается только сказать, что с марта этого года дальнобойщик Виноградов еще и депутат Лакинского горсовета. Но обо всем по порядку.

Лакинск — городок с двадцатью тысячами населения, разрезанный надвое трассой Москва — Владимир. Тихий, на удивление ухоженный. Не заметив, как по непривычно ровной для провинции дороге разогнался километров до 120, я вдруг чуть не целуюсь с лобовым стеклом — впереди «лежачий полицейский». «Ругаетесь? А это моя работа, — усмехается Виноградов. — Ну да ничего, ругайтесь, я привык. Раньше здесь не дорога была, а яма сплошная. Народ жалобы писал. Я асфальт положил, так на машинах начали гонять, и жители снова недовольны — пройти нельзя. Меня обзывали по-всякому. ГИБДД мне предписание пишет: надо „полицейских“ поставить. Поставил. Опять ругаются — проехать нельзя».

— Ты вообще как-то странно поступил: полгода в Чечне и вдруг из ОМОНа — сразу в коммунальщики, — не скрываю я удивления поворотами его карьеры.

— Почему сразу? Я еще полгода заключенных конвоировал, пока в администрацию на подмогу не позвали. А кроме того, по мне разницы тут никакой. ЖКХ — такая же война получается. Ты, как и на войне, не знаешь, что будет через пять минут. Вот сидим мы с тобой, разговариваем, а сейчас рванет что-нибудь: пьяненький какой придет домой, кран оторвет и зальет всех соседей. Или осенью прошлой был случай — отопление пустили, а бабушка решила спустить воду из батареи сама. Живет на пятом этаже. Х…к, оторвала кран и залила пять этажей кипятком. А водичка там не беленькая совсем…

Владимир еще не знал, что пройдет немного времени, и эту «войну» он проиграет. Да и как он мог это знать, если во время нашего разговора он был «в наступлении» и несколько битв уже выиграл. При прежнем руководстве лакинские коммунальщики каждый месяц закрывали с 700 тысячами убытков, при нем — с доходом. Правда, доставалось это в тяжелых боях с налоговой инспекцией, с энергетиками и, конечно, с населением — теми, кто вряд ли когда-нибудь сказал доброе слово о коммунальщиках, зато недобрые слова говорит минимум раз в месяц, когда достает из почтового ящика платежку. Тем интереснее мне, как представителю этого самого населения, было послушать аргументы «с той стороны» нашего общего фронта. Тем более — от человека, в котором искренность с большим преимуществом побеждает политкорректность.

— Спасибо жители никогда тебе не скажут, — говорит Владимир без всякой обиды в голосе. — Я даже не надеюсь. Объясню почему. 20 лет в этом городе никто ничего не делал: не ремонтировал подъезды, все сети работали в аварийном режиме. А я в прошлом году из 43 километров водопроводных систем поменял девять. Представляешь?! Я не знаю, почему до меня не меняли. Так же деньги шли. Но спасибо не скажут. 20 лет крыша текла, теперь не течет, так они говорят: «Это ж так и должно быть, за что хвалить?» Логично? Наверное.

Чаще ругают разными словами. Хотят, чтобы делал все и сразу. А платить забывают. Любой месяц возьми. Ну, например, апрель. Я выставил счетов на 4,2 миллиона рублей. Заплатили 3,5. То есть 700 тысяч просто забыли. Случайно. В магазин же никто не приходит и не просит: «Дайте мне бутылку водки, но денег у меня только на три четверти». А ко мне, получается, ходят. Вот сейчас отопительный сезон начался, я выставлю счетов на десять миллионов. А заплатят, хоть ухо режь, не больше восьми. Кстати, дурь нашей налоговой системы заключается в том, что налог я плачу с выставленных счетов, а не с оплаченных. Нормально? Я как это первый раз увидел, приехал к начальнику налоговой инспекции. А она мне говорит, что это Москва наша разлюбезная придумала.

— И как сражаешься с жильцами?

—У меня сейчас подход такой: мы сделали лицевые счета на каждый дом. Тетенька приходит однажды с улицы Текстильщиков, 9: «Сделайте нам ремонт в подъезде». Я ей говорю: «Если ваш подъезд не будет должен ни копейки, сделаю». Заплатили. Я сделал ремонт. «А дверь железную поставите?» — спрашивают. «Долгов после отопительного сезона не будет — поставлю». Соседи их приходят:

— Дружище, вы все козлы. Почему у них сделали, а у нас нет?

— Так у вас долгов 20 тысяч по подъезду.

— Так это Нюрка не платит.

— А я-то тут при чем? Пойдите к ней и спросите, хочет эта Нюрка в нормальном подъезде жить или нет.

Но опять же: сегодня ремонт делаем, а завтра там на стенах «х», «у» и далее по алфавиту. А жильцы говорят: «Это не мы». Хотя их же дети и исписали. Так выйди с палкой, дай ему по башке. Нет, жалко ребенка, он просто шалит. При этом, заметь, капитальный ремонт я в принципе не могу делать — в тарифе деньги на него не заложены. Городская администрация мне ничего не дает, поскольку у них денег нет: раньше весь подоходный налог оставался в городе, а потом в Москве кто-то подумал: «Зачем им так много?» И оставили 10%. Бюджет города был 86 миллионов, теперь — 36. А любимая держава за наши денежки учит нас, как жить. Но я ремонт все равно делаю. Из своей прибыли.

— Еще через суд можно долги выбивать. Не пробовал?

— Я не пробовал? Вот тебе справка. У меня сейчас долгов населения 8,5 миллиона рублей. Подано за год в суд (на тех, кто больше 3 месяцев не платит) на взыскание 3,2 миллиона. Судами принято решение взыскать 2,26 миллиона. Героическими усилиями судебные приставы за год взыскали 9976 рублей. Спасибо вам большое! Вот так работает федеральная служба. Если бы они зарплату получали от суммы взысканных штрафов, тут бы дым по всему Лакинску стоял. А так им зачем напрягаться? Батюшка-царь платит им зарплату в любом случае — взыскал, не взыскал.

У меня на всех должников бумажки есть. Долги 14 тысяч, 6900, 6257. Люди не платят по полгода! Приставы к ним приходят и видят плазменный телевизор. А те им:

— Это не мой. Мама подарила, честное слово. Мама, забирайте телевизор, уносите.

— Точно ваш, бабуля? — спрашивают приставы

— Мой. Дедушка футбол любит. Вот сегодня принесли внуку — мультики посмотреть.

— А джип внизу у подъезда стоит — чей?

— Тоже бабушкин — дом продала, машину купила.

— А мебель чья?

— Жены.

— И занавески ее?

— Да.

— А вы здесь кто?

— Не знаю.

Чего ты смеешься, — злится на меня Виноградов. — Так и происходит, я тебе клянусь. Главное, что основные должники — люди богатые. У меня тут все как в милиции  — по папочкам. Хочешь, открою? К примеру: бывший заместитель главы города Лукьянова Марина Владимировна. Она у нас сейчас координатор партии «Единая Россия» по Лакинску. Долг 4899 рублей. То есть не платила железно 4 месяца. Заплатила только, как я сам позвонил и сказал: «Марина Владимировна, нехорошо». Согласилась. Или вот мальчик — Кочуков Р. В., работает в Москве, долг 12 072 рубля. У вас там зарплату платят в Москве или нет? Может, он там бесплатно работает?

Поехали дальше. Тариф на ЖКХ может повышаться только один раз в год. В прошлом году бензин в январе стоил 10 рублей, а потом стал стоить 14. Тариф мне никто не разрешил повышать. А в этом году РАО «ЕЭС» письмо мне прислало, что 90% электричества они будут отпускать по фиксированной цене, а 10% — по плавающей. Интересно девки пляшут! А тариф-то у меня утвержден на 1 января 2007 года. Как я жителю по плавающему выставлю?

И при этом житель у меня непростой. Он у меня крадет… Нет, плохое слово «крадет». Скажем так: бесплатно пользуется электричеством на 200−260 тысяч рублей в месяц. Поставщики электричества — они хитрые: поставили на каждый дом общий счетчик, он видит, сколько в дом «заходит». А в доме умельцев-то много — слава богу, в России живем! «Ноль» кидают на батарею — счетчик в квартире и не крутится. Но сосед случайно вечером прислонился головой к батарее и тихонечко потом об нее бьется. И это еще не самое смешное, когда на отопление. А когда на холодную воду твой сосед «ноль» кинул, а ты пошел помыться? Заходишь, воду пускаешь, и начинается танец с саблями, если успеешь выпрыгнуть.

Дяденька один придумал: на газовую трубу кинул «ноль». Второй дяденька, сосед, решил пообедать. Благо спички у нас такие выпускают, что не зажигаются с первого раза: он чирк-чирк-чирк, смотрит — у него на глазах шланг, подводящий к газовой плите, стал надуваться. Не к добру, думает. Не стал зажигать спичку. А шланг — пук и лопнул. Была бы хоть искорка — и все: летят перелетные птицы… А пойти разобраться с жителями я не могу — в квартиру не пустят и будут правы.

— Я так понял, что коммунальщики жителей после всего этого ненавидеть должны?

— Это ты зря. Я вообще добрый. Иногда просто по доброте людям помогаю. Вот у нас есть дом на улице Десятого Октября. Раньше он в народе назывался, ну, скажем мягко, «вонючий». Потому что строители, когда 25 лет назад строили, сделали его на большом уклоне. Нормальный человек где сделает выпускные колодцы канализационные? Правильно, ниже, чем дом. А наши выдающиеся строители сделали их выше, чем дом. Но, извиняюсь, говно в гору без давления не течет. Поэтому все, что выливается из унитаза и раковины, текло в подвал. Внизу было на метр того, что вытекло. Мы им полностью поменяли подвал, 8 подъездов отремонтировали, крышу сделали. Угадай, сколько мне этот дом должен? 200 тысяч. Они просто не платят.

— Что-то я не пойму, как вы тогда не разорились еще и даже с прибылью работаете?

— Экономия. Потому что раньше в ЖКХ Лакинска работали 450 человек. А когда я сюда пришел, мы посидели, подумали: зачем столько много? Теперь у нас 180 человек. Делают то же самое, только в 5 раз больше.

У них был убыток, потому что все работали на себя, а затраты списывали на предприятие. Кран вот стоит. Правило было такое: где кто колымнул — 50% директору. Кран отработал 8 часов по 500 рублей — директор и экскаваторщик по 2 тысячи получили, солярку списали на затраты предприятия. Всем хорошо, только предприятию плохо. Через год-два оно — банкрот.

Много уволил. У меня по штату должно быть 60 слесарей. Я даже не представляю, что бы они целый день делали. В итоге у меня 3 сварщика и всего 12 слесарей. Администрацию сократил с 40 до 15 человек. Энергосберегающие технологии везде применяю. А мелким ремонтом канализации и водопровода вообще не занимаюсь — невыгодно. Лопнула труба — сразу меняю все трубы между двумя колодцами, метров 40−50. Причем ставлю пластиковые. Мне бумажки прислали, там написано: период полураспада пластика — 400 лет. Поверь, через 400 лет мне будет глубоко по барабану, что в Лакинске делается. А раньше в неделю по пять аварий было. Латали, а толку никакого.

 

…Владимир Виноградов — человек без комплексов. Прошлой зимой его часто можно было увидеть на снегоуборочной машине: садился за руль и до полуночи улицы чистил. Хобби, говорит, такое. Но местные жители уже ничему не удивляются, особенно после того как однажды увидели его и мэра города работающими на мусоровозе.

 

— Это правда, — признает Виноградов. — Я тогда еще вице-мэром был и целый месяц без выходных мусор вывозил со всего города. Похудел на 20 килограммов. Был 120, стал 100.

— С чего это вице-мэр мусорщиком работал?

— А очень просто. Когда муниципальное ЖКХ банкротилось, у нас еще 4 частные фирмы работали. Частники чего пришли? Они думали, тут денег море. А им как перестали жители платить 100%, так все встали и ушли. В один момент. При этом забрали все свои фекальные машины, которые выкачивают нечистоты, и все мусоровозы. И 6 декабря 2005 года у нас не было ни одной организации, которая обслуживала бы жилой фонд. То есть прорви трубу в квартире, никто не придет. Мусор не вывозился. Мы в мэрии взяли тогда в лизинг мусорный КамАЗ. Но ездить некому. Приходит один чувак и говорит: «Платите 18 тысяч, и я буду на ней ездить». Я ему: «Да ты чё, у нас таких зарплат нет. У меня 20 тысяч, но у меня забот — целый город». Еще сутки проходят, никто не возит. Я прихожу к мэру и говорю: «Лев Владимирович, я сяду на КамАЗ и буду мусор вывозить». Он: «А ты когда-нибудь мусор вообще возил?» — «Нет», — отвечаю. Короче, садимся на КамАЗ вдвоем — я за руль, он с лопатой, и весь город за 7 часов убираем. Представил картину: мэр и его заместитель бачки мусорные один за другим переворачивают? Вот и народ как нас увидел, головой закачал: дурачки какие-то. Потом, правда, мэра пришлось отпустить — один стал работать. Тогда, кстати, и решил: надо самому за это ЖКХ взяться.

— До того как в чиновники уйти, ты восемь лет в ОМОНе прослужил. Почему вдруг ушел?

— Уволился, когда запретили третий раз подряд в Чечню поехать. Начальник сказал: «Что вам там, медом намазано? Бездельники — вам лишь бы не работать». Как будто я туда за длинным рублем собрался. Обиделся. Я же не за деньгами туда ехал. Мне просто тут плохо было после Чечни. Там-то отношения — всегда все как в последний раз: если не прикроешь его, он не прикроет тебя; если его убьют, тебе будет в два раза тяжелей. А тут? Зашел в автобус: «Куда прешь!» Перейдешь дорогу — переедут. В Москву приезжаю со своей бородой, менты останавливают: «А у вас паспорт есть? Нет? Пошли с нами или денежку давай». Я что, для того воевал, чтобы всякая сволота с меня деньгу собирала?

— Как-то недобро ты о своих прежних товарищах.

— Так-то я не о товарищах. Невзоров мне в свое время одной фразой понравился — что есть менты и милиционеры. Так вот, мент — это тот, который никогда нигде, кроме милиции, не работал. В армии отслужил, пришел — и все. Ему бесполезно объяснять, что ты получил «аванец», что на радостях выпил чекушку, купил подарок жене и деньги несешь домой. А мент тебе: «Милый, а у меня тоже семья, и зарплата маленькая. Только я ничего больше делать не хочу и не умею, я лучше тебя палкой е…ну промеж глаз и напишу, что ты мне сопротивлялся». А товарищей у меня в ОМОНе много осталось, только они милиционеры, а не менты.

— Не пожалел потом, что ушел?

— Нет. Нисколько. Там-то тоже дури своей хватает. Как «Вихрь-антитеррор» вводили, мы работали по 12 часов без выходных. Ну и что? Зарплата та же, да и толку никакого. Кого мы «бомбили»-то? Честных граждан. Едешь на машине с семьей — вылезай, выкидывай все из багажника. Те же самые террористы захотят проехать — дадут денег и вперед…

— Володя, а тебе не надоело правду говорить все время? Небось постоянно ведь пинают тебя за это?

— Ты знаешь, у меня принцип такой, что нельзя никого обманывать. Один раз обманешь, второй раз не поверят. Да и потом, чего ее, правды этой, стесняться, правильно? Вот у нас свалка в районе есть — раньше на нее 4−5 машин в день приезжало. Теперь отдали ее в аренду ребятишкам из Владимира. За копейки какие-то. Уже 30−40 машин каждый день приезжают. Пару лет повозят, завалят весь район и уйдут, а мы дыши. Цена вопроса? 20 тысяч баксов одному человеку в карман положили, 10 тысяч — другому. Это ж все в районе знают, чего молчать-то?

Или вспомни мое «чеченское интервью». Оно как в интернете появилось, я ж известным стал — ужас просто! Мне однажды даже из Израиля дозвонились (нашли же как-то домашний телефон!) и тоже спрашивают: «Это что, все правда? Вы не боитесь?» — «Да если бы это была неправда, я бы с вами не разговаривал сейчас», — отвечаю. А правды, ее чего бояться? Я там, например, про генералов разных рассказываю. А почему не рассказать? Вот смотри, у меня за шесть месяцев в Чечне одна медаль — «За отвагу», но заслуженная. А начальники по 8 штук привозили из командировки. Это что, каждый день подвиг, что ли, совершали? Нет, на самом деле все просто: сходил к военкому, е…ул с ним по стакану, он тебе медаль Жукова подписал — у них есть право такое. Я в Положении почитал: «Жукова» дают за успешное проведение боевых операций. А он из-под стола не вылезал, каждый день в штабе винище дул.

Я вообще всегда по совести стараюсь поступать. У меня ведь даже в Чечне погоняло (кличка. — «РР») было Уважаемый. Я когда во вторую командировку приехал в Шелковскую, у меня сразу крякнулся холодильник на две тонны мяса. Представь: 35 градусов, у меня мясо через день стухнет, а я должен кормить 250 человек. Война. Где ты возьмешь серебро, чтобы запаять этот холодильник? Да еще фреон нужно найти.

Пошел к чеченцам на рынок. Они спрашивают: «Ты кто? Зампотыл? Ты зачем сюда приехал? Воевать?» Я говорю: «Я уже три месяца назад навоевался — две контузии получил. На х… она мне нужна, эта война. Но беда такая, что если по мне будут стрелять, я тоже буду. Потому что если по мне стреляют, значит, хотят меня убить. А я домой хочу приехать. И еще у меня 30 водителей. Их всегда первыми убивают — поутру, когда инженерная разведка или покушать на блокпосты развозят. Поэтому я не буду с вами воевать, если вы не будете стрелять». И все, договорились. Сразу нашли человечка, чеченца, который мне холодильник запаял.

Или еще. Представь: каждые полторы недели мне надо было за продуктами в Кизляр мотаться — 10 тонн брать. А у нас и машин нет таких, которые 10 тонн возьмут. Я пришел к чеченским товарищам и спросил: «Вы поможете мне привезти 10 тонн харчей и 20 тонн солярки?» — «Не вопрос, — говорят. — Ты хороший человек, мы тебе поможем». Берем два грузовичка и без сопровождения — в Кизляр.

Вот так помаленьку и воевали. И живы остались. И совесть чиста.

— Неужели никогда о прямоте своей не жалел?

— Жалеть не жалел, хотя понимаю, что много теряю. Денег мне не дают. Я не говорю, что ЖКХ должно быть дотационным, и в нас нужно вбухивать кучу денег. Но почему у сельского хозяйства есть налоговые льготы, а у меня нет? Нам что, ЖКХ поднимать не надо? Мне много не надо. Дайте чуть-чуть и скажите: «Владимир Александрович, вот есть деньги — составляй план. Если его не выполнишь, мы тебе ж…у разорвем или в тюрьму посадим». И я бы Лакинск золотым сделал за несколько лет. Если мне однажды дали из бюджета маленько денег и я смог пятую часть водопровода за одно лето поменять, то представьте, что я за 4 года сделаю! Только разве ж кто даст? Как только прошу, сразу вопросы — сколько отстегнешь? А я честный, я не отстегиваю. У меня все зарплаты белые, я все налоги плачу и «отслюнивать» никогда не буду.

Пример? Пожалуйста. Вот существует в стране программа «Ветхое жилье». Думаешь, мне хоть копейку дали? Нет. А у нас дом ветеранов — там просто труба: потолков нет, полов нет. Там бабульки живут, которые на текстильной фабрике по 40−50 лет отработали. Что делать? Нашли нормальное здание, из своей прибыли капитальный ремонт сделали, переселили, чтобы они зимой не замерзли.

— Может, они думают, что ты своруешь?

— Ну, давай договор заключим. Давайте я каждый год отчитываться буду. Контролируйте! Дали 10 миллионов — куда девал? Ее же видно, эту работу, это же не макроэкономические закорючки — не в проценты я их вложу. И сам себе в карман не положу. Мне зарплаты хватает. Я и так счастлив. Езжу на «Рено-Логан» и счастлив. И не угонит никто, потому что он на х… никому не нужен. А едет дяденька на 600−м рядом, ну и что? Его убьют скорее, чем меня. Потому что у него денег до х…я. А у меня что? Дверь железная, но приложись к ней — она и отвалится. Да и зачем дверь — на улице меня подожди и убей, если хочешь. Так ведь я никому не нужен. Выкуп за меня жена не заплатит. Живем от зарплаты до зарплаты. Не копим. Куда копить? Дети-то растут: хоть не корми — по два сантиметра в день. И все.

…Несколько дней назад мы встретились в Москве. Он приехал за очередной партией мяса на своем огромном пижонистом Freightliner — грузовике, который раньше я видел только в американских фильмах про дальнобойщиков.

— Не думай, не на краденные в ЖКХ взял, — улыбнулся Виноградов. — «Рено» свой продал, ссуду взял. Вот и гоняю теперь почти без выходных в Екатеринбург и обратно, чтобы расплатиться.

— А с коммуналкой в Лакинске что теперь будет? — не удержался я.

— А что будет? Пи…ц будет. Никто ж работать там не хочет. Один я такой дурачок был.

Наш Теркин не в меру самокритичен. Да и все рассказы о том, что жители его не любили и «словами разными обзывали», скорее, для красного словца. Иначе не избрали бы его в марте этого года депутатом горсовета. В округе, где живет 500 человек, он набрал 86% голосов. Когда я напомнил об этом, он улыбнулся и заговорщицки подмигнул:

— Ну да, депутатом я остался. Так что мы у них еще кровушки попьем!

— У кого?

— Как у кого? У того, кто правду не любит.

Виктор Дятликович

Фото: Алексей Майшев для «РР»

©