Знаете, в чем заключается грамматическая уникальность русского языка? В нем оказалась совершенно размытой категория времени. Любая грамматическая форма времени у нас может использоваться для выражения любого "реального" времени. Например: "Через десять минут я ухожу". Время - будущее, грамматическая форма - настоящего времени. А ведь можно сказать и "Через десять минут я ушел" - применительно, опять-таки, к будущему. Иностранцу такое временнОе разгильдяйство кажется вопиющим. С их-то согласованием времен...
Зато у нас есть категория вида, которая редко в каком языке встречается. Иностранцам ее понять и усвоить сложно, им невдомек, почему "буду делать" - правильно, а "буду сделать" - нет. Но штука в том, что категория вида начала развиваться в русском языке только в 16 веке. А до этого были четыре четкие, не хуже, чем в английском, временные формы. В том числе перфект и плюсквамперфект, которые образовывались с помощью глагола-связки, который для перфекта имел форму "есть", а для плюсквамперфекта - "быть". Причем они еще и изменялись по лицам и числам. Я есмь, вы еси, он есть, они суть и т.п. (Поэтому неправильно говорить что-нибудь вроде "эти факты есть доказательство того-то и того-то"). А от плюсквамперфекта нам остолось только словечко "было" - "захожу я, было, в институт..." Хотя правильнее было бы говорить "захожу я был в институт". Но это, в отличие от "есть" и "суть", язык уже совсем "забыл".
А еще у наших предков была форма двойственного множественного числа. Скажем, "теми чуваками", в случае, если бы речь шла о двух чуваках, звучало бы как "тема чуваками". Форма двойственного числа сохранилась кое-где, например, в слове "рога". По логике, нужно бы - "роги", но поскольку их два, то старая форма закрепилась. Смутная память языка о двойственном числе проявляется в неправильных образованиях типа "договорА" или "слесаря".
Словом, история языка - интересная штука.