Меня иногда поражают нелепые «ослышанности». Пролетит над ухом что-нибудь эдакое и чешешь репу. Особенно после…
Утро с похмела. Комната Клима. У меня во рту такая вселенная, как будто сдохла крыса. Хозяин химичит на кухне. Пузырь вальяжно развалился на раскладушке. Только что приехала моя ненаглядная и расшевеливает своим голоском мой протухший от бессонной ночи, моСК. Разговор что-то про Гарри Поттера.
- Есть такая книга, - щебечет она, - Таня Гроттер. Так вот, гадость редкостная. Там даже есть персонаж: Баб Ягун. Вроде внук Бабы Яги.
- Там баб ебут? – удивляется полусонный Пузырь.
Бу-га-га.
Через пару минут заходит хромающий Клим. Снимает портки и показывает причину: огромный синяк на ляжке. Недавно он позировал перед моей камерой и разумеется, нужен был выдающийся кадр. Просто «лыба» перед объективом уже не катит. Особенно после литра «Охоты» в венах. Он забрался на какие-то перила возле пруда, и с почтенным достоинством рухнул, собрав ржавчину с торчащих железок. К слову, я сам был хорош, делая этот снимок, стоя на льдине. Подо мной было метра три воды и несколько сантиметров усохшего льда. В общем, ссадина была впечатляющая.
- Я могу привезти мазь от синяков, - сочувствующе произносит Малая.
- Мяся Синяков? –вновь оживился почти заснувший Пузырь, - что за еврей?
И так очками блеснул. Вылитый эсэсовец-Берия.
Смеяться мне было больно. Я только мог морщиться. Организм просил, мечтал, лелял, требовал, умолял хоть глоток пивка. А Клим затеял уборку, махал по полу веником. А по телевизору триллер. «Новости» называется. Там опять горняков завалило. Тетенька-диктор назвала причину: «выброс сметаны». Разговоры и шуршание веника исчезли. На пару секунд. Смеяться я уже не мог, я заикался и плакаль.