Остаток выходных посвятили горным лыжам. Щастье совершеннейшее, когда фуникулер забрасывает тебя на вершину холма, и вся земля окрест раскидывается перед тобой, уже готовая открыть все свои тайны. И ты наклоняешься к ней, и ветер свистит в ушах, и взрываются искрами света ледяные брызги из-под лыжной кромки, и опорная нога плавно пружинит на изгибах рельефа. А еще хорошо, что вечер воскресенья, и на холме особо никого уже нет, и можно выписывать невообразимые зигзаги, пересекая склон из конца в конец, и можно выкатиться на небольшую уступку примерно на двух третях высоты и, скрестив лыжи пиццей, наблюдать сквозь жидкую полоску деревьев, что на соседнем склоне вытворяют сноубордисты. И темнота сгущается, прелести земли прячутся в ней, и только огоньки звезд и радиовышек манят тебя, и ты вдыхаешь полную грудь, чуть наклоняешься вперед, лыжи неслышно скользят вниз и ты паришь, паришь и несешься навстречу людям там внизу, навстречу насущному и необходимому, до следующей зимы сохраняя в глазах ту самую ледяную искру, и на губах - вкус свободы.