[699x490]
На фото: Вольфганг Паули, Вернер Гейзенберг,Энрико Ферми.
А в Лейпциге, в институте Гейзенберга и Допеля начало твориться нечто странное.
Из сферического контейнера реактора L-lV, который уже двадцать суток находился в бассейне с водой, потянулись цепочки стремительных газовых пузырьков.
Допель сделал химический анализ газа и установил: из контейнера выходит водород. По видимому, в контейнер просочилось немного воды и она вступила в химическую реакцию с металлическим урановым порошком.
...вскоре из сферы начало бить мощное пламя, алюминий вокруг него начал плавиться, и всё большее количество уранового порошка попадало в бушевавшее пламя. Допель попытался залить его водой. Постепенно пламя начало слабеть, хотя дым валил по прежнему.
Допель откачал из самой внутренней сферы тяжёлую воду, чтобы сберечь хотя бы её, а затем при помощи двоих лаборантов вновь опустил контейнер в бассейн.
Это, как он надеялся, должно было охладить контейнер.
В лабораторию пришёл Гейзенберг. Увидев, что всё постепенно успокаивается, он возвратился к ожидавшим его студентам.
Однако спокойствие оказалось обманчивым- котёл не только не остывал, а продолжал все более разогреваться. И вскоре разогрелся так, что вода в бассейне начала закипать.
Гейзенберг пришёл снова. Вместе с Допелем они подошли к краю бассейна, и сквозь кипящую воду, попытались разглядеть, что происходит с контейнером.
Опасаясь взрыва, они решили пробить несколько дыр в алюминиевом кожухе с помощью охлаждённого резца, но увидели, что сфера вдруг мелко задрожала и начала раздуваться на глазах.
Физикам не требовалось объяснять, что это означает. Стремглав они бросились прочь и едва успели выскочить наружу, как через несколько секунд лабораторию потряс мощный взрыв.
Струи горячего урана ударили в потолок, разлетелись по всему залу. поджигая всё вокруг.
"Тогда,- писал в рапорте о случившемся Допель,- мы вызвали пожарную бригаду".
Лейпцигские пожарные прибыли через восемь минут и пеной и водой начали гасить очаги самого сильного пламени...
Всё покрылось толстым солем пены, но пожар не утихал, и ещё двое суток там и сям вырывались сильны евспышки.
И лишь когда то, что осталось от L-lV, превратилось в булькающее болото- в смесь воды, сгоревшего урана и алюминиевых осколков, пожар прекратился.
Один из самых страшных взрывов оторвал и далеко отбросил верхнюю полусферу от нижней, хотя они были прикручены друг к другу сотней болтов.
То, что профессора Гейзенберг и Допель избежали серьёзных ранений, было чистым везением.
Гейзенберг в особенности был смущён, когда бравый брандмейстер на певучем саксонском диалекте от имени всех пожарных благодарил учёногшо за великолепное зрелище "расщепления атома".
Разумеется в котле L-lV не возникло цепной реакции, а возникла химическая реакция воды и урана.
Роберт Юнкг описал в книге "Ярче тысячи солнц", как Допель пророчествовал после лейпцигского инцидента: "Сотни подобных происшествий произойдут для достижения высшей цели- атомной бомбы".
Допель был человеком странным, который ухитрился перессориться со всеми, с кем ему пришлось работать в военные годы, кроме Гейзенберга. После взрыва атомного котла он написал Рилю два сердитых письма, в которых упрекал его в том, что Риль прислал в Лейпциг столь опасное в обращении вещество, на которые Риль ответил молчанием.
Только в июне 1945 года Риль снова увидел профессора Допеля в Москве, в приёмной кабинета Берии, ГЛАВЫ СОВЕТСКОЙ ТАЙНОЙ ПОЛИЦИИ И СОВЕТСКОГО АТОМНОГО ПРОЕКТА, к работе над которыми они были привлечены.
Берия вызвал их двоих вместе с Густавом Герцем и профессором Фольмером, чтобы обсудить их роли в этом проекте.
Перед тем как они вошли к Берии, Допель через всю комнату подошёл к Рилю и напыщенно извинился за два своих письма, написанные в 1942 году; он надеялся, что Риль не будет использовать против него эти письма.
Этот эпизод, незначительный сам по себе, чрезвычайно характерин для узкого мира, в котором жил каждый учёный.
БОЛЬШОЙ МИР ВЗОРВАЛСЯ, фатерленд был повержен в прах, сами они были доставлены в столицу их врага, они стояли у входа в кабинет одного из самых страшных людей Европы и Азии, и всё же их продолжали волновать незначительные трения в их прежних научных карьерах, которые они хотели исправить...