(Пролог)
— Ли, – окликивают меня.
Я останавливаюсь, но поворачиваться не хочу. Знаю, это Он окликнул меня, но зачем?
Стою. Молчу. Жду, что Он скажет.
— Дура ты, Ли… дура… Ты закрываешься в себе, но для чего? Кому это надо? Да никому…. А ты дура…
Молчу.
— Вот ты даже ответить не можешь. Ты все терпишь, все скрываешь в себе. Тебя нет,… ты не жи-вешь!!! Ты,… ты…мне все равно, есть ты или нет…. От этого мне не холодно не жарко. Даже если ты сей-час уйдешь, мне буде все равно… Ты не понимаешь – ведь всем все равно, никто тебя не видит. Хоть раз в жизни выгляни из своего мира, окунись в реальность, не боясь испачкаться. Дура,… ты дура, которой нет.
Слёзы. Сжимаю руки в кулак, и ногти разрывают плоть, и кровь ярко красными каплями падает на белый снег. Его слова ранят меня сильнее удара меча. Они не трогают тело, зато рвут душу.
«Терпи. Надо быть терпеливой. Он прав. Черт!!! Как Он прав. И как жестока эта правда. Но…»
— Зачем?
Молчание.
— Зачем ты остановил меня?
И вновь молчание.
— Если тебе все равно, кто я, что я и живу ли я вообще…. Зачем тогда останавливать?
Молчание.
— Ну вот. Хм…. Теперь пришло твое время молчать. Прости, Ди…то есть Дима, но я не могу и не хочу ничего менять.
Молчание.
Я иду дальше, печатая каждый след, сдерживая себя – только бы не сорваться и не побежать. О, Гос-поди, как же это трудно и как больно. Но я должна терпеть.
Я иду туда, где меня никто не увидит, где я буду одна.
Сажусь в такси, прошу отвезти меня загород. Таксист задает слишком много вопросов, на которые я не хочу отвечать. Я достаю из кармана пятисотку, даю ему.
— Езжай просто за город в любом направлении, я скажу, где остановиться. А деньги все тебе… бе-ри.
Он смотрит на измазанный в крови край пятисотки, потом на мои руки. Я раскрываю кулаки, показы-вая ему свои ладони, пытаюсь изобразить не винную улыбку – мол случайно, с кем не бывает. Теперь он все понял. Кладет деньги в карман, и я сажусь в машину рядом с ним.
За окном пролетаю машины, дома сменяются деревьями, полями, лесами. В голове ни единой мысли, только слова, – его слова: «…мне все равно, есть ты или нет…. От этого мне не холодно не жарко. Даже ес-ли ты сейчас уйдешь, мне буде все равно… ты дура, которой нет…»
Я закрываю глаза и погружаюсь во тьму.
— Вот мой мир, Ди, – шепчу я. – Мир тишины, спокойствия и ночи. Тебе не понять, как он прекра-сен. Тебе не понять, почему спряталась, зачем сокрылась в этой темноте. Ты не знаешь, что значит быть по настоящему одинокой. Тебе не понять, Ди,…никогда…
Не открывая глаз, прошу водителя остановиться. Вы хожу и закрываю дверь. Таксист тоже вышел из машины.
— Может, я подожду тебя здесь, – спрашивает он.
— Как хочешь, – отвечаю я, не глядя на него.
Иду к входу на кладбище (да, вот так закрытыми я остановила машину возле кладбища). Такси сле-дом за мной въезжает в ворота и останавливается возле церквушки, в которую вхожу я. Покупаю свечку и ставлю её за упокой, но кого…?
— Ты сказал: меня нет. Что ж пусть будет так.
Крещусь и выхожу на улицу. Я иду в сторону могил, такси стоит на месте…спасибо.
Дорога густо заметена снегом – здесь сегодня никого не было. Падаю лицом в снег. Лежу. Перевора-чиваюсь на спину.
Небо, …как ты прекрасно в своем одиночестве…
Улыбаюсь.
— А ты, Небо, будешь помнить меня? Тебе, наверное, тоже все равно, кто я? Зачем живу? Мы с то-бой настолько разные, насколько и похожи. Ха, возможно я – это ты.
Холодно.
Поднимаюсь. Радуюсь, что боль прошла, оставив только холод и пустоту. Но мне все равно.
Не отряхиваясь, иду назад. Таксист стоит возле машины, курит. Он не знает меня, но рад, что я вер-нулась. Помогает мне отряхнуться. Садимся вместе в машину, и я говорю свой адрес. Теперь машина везет меня домой.
Таксисту тоже нет никакого дела до меня, и все-таки не желал моей смерти, надеялся, что я вернусь и не наделаю глупостей. Странно…
Не заметно подъезжаем к моему дому, к моему подъезду. Я выхожу из машины, но, прежде чем хлоп-нуть дверью, снимаю с шеи золотую цепочку с подвеской в виде подковки и протягиваю ему. Он ничего не понимает, отказывается.
— Возьми, пожалуйста. Мне это не принесло счастья, он не для меня. Только, прежде чем надеть его отнеси в церковь, освяти его. Они освятят, только скажи им, что это тебе дала Лилит, - улыбаюсь, закрываю дверцу и исчезаю в сумраке подъезда.
Я точно знаю, что таксист сейчас едет в церковь и, уверена, ему освятят этот мой подарок. Хм…