Сегодня наблюдала движение красок за окном, на первом плане белые заснеженные деревья, а вот дальше, дальше все меняется и перемещается. День отдавал какими-то лиловыми цветами, сильно разбавленными белилами с примесью чуть сероватой массы деревьев. А вот к вечеру краски задвигались: стали переползать из лиловой к сиреневой, а потом и синей гамме. А сейчас ночь, небо все объято розовым заревом, которое отражается на снегу и дает сине-розовые тени. Ночь. На сердце усталость, но эта усталость желанна, она означает, что сердце больше не может, не в силах выдерживать никакие эмоции, и значит, в ближайшее время будет тишина. Тишина, как я жаждала ее, та тишина, когда можно увидеть падающий снег, заснеженную ветку, можно услышать шорох пальцев, нажимающих клавиатуру. На настольной лампе, изогнув крылья, висит моя птица счастья, она немного колеблется от сквозняка, крутится вокруг своей оси, но не может улететь, тонкая нить накрепко привязывает ее к моей лампе. Куда же ты хочешь улететь моя плица счастья? Мой диплом совсем не готов, и видимо написать его я уже не успею, но сейчас это уже не волнует. Ночь. Время молчания, утомления и тишины, ты моя верная сестра и союзница. Ночь… У соседней башни горят три фонаря, они горят уже много лет, дразня и маня меня своим светом. Неужели это я писала шесть лет назад:
Сквозь тонкую сетку тюли,
Сквозь пелену грез,
Фонари меня обманули,
Приняли облик звезд.
С тех пор я изменилась, а фонари нет, они все так же бесстрастно мигают мне в глубокой ночи, а я все также окунаюсь в тишину, в пустоту, в одиночество. И я люблю их, люблю за ту боль, что они мне даруют, потому что сквозь эту боль я обретаю какой-то смысл, какое-то движение, без нее я остаюсь пустым сосудом, не умеющим ни думать, ни сочувствовать, ни сострадать.