Недавно мама принесла журналы с запрещенными
25-10-2004 14:30
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
Недавно мама принесла журналы с запрещенными изданиями Л.Н. Толстого, в том числе его исповедь, его «евангелие» и т.п. Я с удивлением обнаружила в себе не только не желание все это читать, но и какое-то странное отвращение просто к факту присутствия этих книг в нашем доме. Толи это результат того увлечения, а потом разочарования, философией Толстого, которое было умения лет в 15-17. Толи это результат просто изменения моего мировоззрения. Но для меня это было несколько удивительно, обычно я не склонна ныносить какие-либо суждения исходя из поверхностных знаний, полученных из оппонирующего источника. Не знаю даже, что здесь сработало, толи то, что, еще не открывая этих книг, я уже могу догадываться о том, что там написано, толи потому, что теперь моя изначальная позиция совершенно изменилась.
Как легко мне было раньше вслед за Толстым критиковать институт церкви, его рассуждения казались верными, аргументированными. Казалось, что вот она правда, которая была сокрыта от всех. Но чем больше я читала о православии, тем критичней становился мой взгляд на все, что писал Толстой. Поэтому поводу вспомнилась смерть Льва Николаевича. Почему-то когда о ней вспоминают всегда говорят: «Толстой ушел из Ясной поляны…» . Но никто не говорит, куда он ушел, а ведь шел он к Оптиной пустыни, шел, как я думаю, чтобы еще раз проверить себя, т.к. не было у него убежденности в своей правоте. Его философия была дитя того времени, того духа материализма, витавшего тогда в воздухе. Материализма, отвергающего все, что выходит за рамки «обычного». Толстой отверг в религии метафизическое начало и оставил для себя только нравственные ценности, т.к. в тот период среди интеллигенции существовал единственный кумир – разум. Вот на этот разум и опирался Толстой всю свою жизнь, и все, что было не подвластно разуму, все, что не вписывалось в его узкие рамки, то решительно отсекалось. Именно поэтому Толстой ПЕРЕПИСАЛ Евангелие, потому что не мог его разум вместить всего написанного, и все, что было «лишнее» было отсечено, отвергнуто. Но, отвергая то, что Л.Н. называл метафизикой, он отвергал, по сути, разделение наше на духовное, душевное и телесное. Он отверг все духовное, все, что и составляет сущность, основу христианства, а оставил себе только душевное: борение, страсти, сомнения, осуждение. Когда я читала его дневники впервые, мне казалось: «вот он, образ истинного христианина, вот тот столп, на который можно опираться». Но по мере того, как вставали передо мною другие образы: Серафима Саровского и Сергия Радонежского, Толстой тускнел, съеживался. То, что раньше казалось ветром свободы, оказалось мелочными дрязгами гордого разума. Видимо поэтому же Толстой оставался, глух, к тому, что именно в Евангелии говорится « и на сем камне воздвигну церковь, и врата адовы не одолеют ее…».
Но до сих пор мне нестерпимо, когда с чувством высокомерного пренебрежения говорят о толстовском «непротивлении злу насилием». Причем говорят, как правило, люди, ничего не знающие, или мало свежующие. Поэтому наиболее частый аргумент сводится к тому, что со злом нужно бороться. Но Толстой не призывал, не бороться со злом, он призывал не противопоставлять против него насилие. А это совершенно другое. И то, что это не просто абстрактные доводы, то что действительно со злом можно бороться не силой, не насилием, но чем-то иным - это на мой взгляд доказал в 20 веке, можно сказать «ученик» Толстого – Махатма Ганди. Он доказал, что если человек имеет решимость бороться со злом, пожертвовав своим здоровьем, жизнью, то зло может быть побеждено, уничтожено без пролития крови, без злобы, без той единственной «слезы» ребенка, которую не мог вынести Иван Карамазов.
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote