С красными бананами мне, как выяснилось, не везёт ещё больше, чем с финиками. Хотя с финиками мне не везёт так, что хоть волком вой.
Понадобилось купить себе попавшийся где-то в толчее красный банан (в тяжёлой ситуации, когда депрессия душит тебя подушкой, а до пятницы остался полтинник), нести его в контору, промокнуть в дождях, заблудиться, три раза перейти Карповку по разным мостам, влезть одной ногой в лужу, опоздать, получить втык за плохую статью, посетовать зачем-то на общечеловеческий идиотизм, одёрнуть себя и тут же прослезиться на какую-нибудь тему… чтобы забиться в укромный угол, с большими усилиями раскрыть этот красный банан и откусить кусочек жёсткого терпкого, почти горького пенопласта.
Теперь я мечтаю о термоядерной жидкости, которая с неделю живёт у меня в рюкзаке и выслушивает нарекания в адрес своей массы (таскать тяжело) и термоядерности (пить противно).
Я сижу в кабинете. По кабинету ходят люди. Все они кричат, как на базаре. Хотя услышать можно даже мой голос, который абсолютно все, знакомые и незнакомые, называют Очень Тихим.
Я звоню по телефону. Я открываю то один файл, то другой, то восемнадцатый. Я постоянно проверяю почту и пишу письма. И звоню по телефону. Затем пишу письма и проверяю почту. Иногда меня отвлекают, чтобы рассказать про ещё одну плохую статью.
Очень хочется кушать.
Я ухожу курить в одну из нескончаемого множества курилок, в которых я уже курила, и в которых ещё придётся. Я усаживаюсь на мягкий диван, закрываю глаза, и мне снится, как я лежу, запрокинув голову в песок с ракушами, на морском берегу, среди красных бананов. Я снимаю с них податливую кожуру и лениво держу в руках, не торопясь есть и рассматривая их тёмно-багровую сочную мякоть с тонкими желтоватыми прожилками. То ли как у арбуза, то ли у помелы, то ли чорт знает у чего.