Вчера пришел обещанный нас в клинике диетический корм для Каштана. К моему невыразимому облегчению, пёс не проявил наглядного отвращения к нему, как уже происходило с "Роялем с кониной" и хвалёным "Хиллзом", и даже наоборот, заинтересованно сунул нос в здоровенный свежераспакованный пакет, пока я тоскливо озирала окрестности в надежде найти место, где он влачил бы своё существование в течение того времени, пока его содержимое будут медленно но неумолимо съедать. Сказалось отсутствие опыта по закупке сухого корма в промышленных масштабах. А теперь озадаченная псина долго ходитм ежду своей и Найкиной миской, пытаясь понять, что у него среди нормальной "человеческой" еды делают эти рыжие, непривычно пахнущие комочки-сухарики, и почему их нет у соседа. Но ест (не без моего бдительного участия) по-прежнему своё.

Если бы не такой размах всевозможных болячек, я бы радовалась визитам в клинику: уж очень они тешат моё хозяйское самолюбие: складывается такое ощущение. что Рыжи там самый любимый пациент. Главный любимец публики. И Верочка, которая нас ведёт, не отпускает его лапу из руки во время капельницы, хотя вполне могла бы, благо ведём мы себя исключительно примерно, что бы там с нами ни делали. Но если Вера отпустит и уйдёт по своим делам, Рыжий начинает беспокоиться и дрожать. Вернётся Вера, и всё прекратится. Во время капельницы мы успеваем томно повздыхать, позакусывать губку, поулыбаться во всю пасть, сползти на бок и подставить брюшко, чтобы почухали, При этом никогда не кусаемся, не рычим, терпеливо сносим все манипуляции, отводя голову в сторону (вот он, этот жест, описанный у Хэрриота, который я до этого никогда прежде не видела! Когда собака отворачивается, давая понять, что позволяет делать с собой всё, что нужно и даёт понять что не намерена кусаться) и, в общем, работаем на публику по-полной.
Две недели лечили язву. Язва, зарраза, зарастать не хотела. Сдали анализы, обнаружили сбой в работе поджелудочной. Сейчас ходим, капаемся уже по этому поводу, хотя есть надежда, что при приведении её в должный вид, язвенное состояние нормализуется. Дожить до конца этой недели и сдать анализы ещё раз.
Переводимся на сухой диетический корм... Хватаюсь за голову,бо для меня дико, когда собака питается исключительно непонятными сухариками, пусть дажехорошего качества. СОбака, надо думать, тоже эту перемену не оценит, особенно с учётом того, что сидеть ему на этой диете, скорее всего, всю оставшуюся жзнь. Впрочем, ему хорошо, он об этом ещё не знает.
Неясной остаётся судьба съеденой Каштанчиком на новый год мишуры. Вот уж для меня загадка, чего ради он вообще придумал её есть! Никогда не замечала за ним подобных гастрономических пристрастий.
Я молюсь... А что ещё остаётся?!... Прошу богов за здоровье моей лохматой тени, моего бессменного Хвостика... Вытянуть, вытащить, не отдавать никому!.. И страшно... Потому что такие собаки, такое потрясающее сочетание ума, таланта, красоты, преданности, умения любить, доверять, даются, наверное, один раз в жизни... И даются не просто так. Я молюсь за тебя, мальчик, слышишь?.. Я боюсь за тебя, мальчик, слышишь?.. Держись прошу... Только держись!.. Нам ещё столько всего нужно успеть!

З.Ы. Всё-таки. как сложно поверить, что вот это
[показать]

и вот это вот, одни и те же "лица"...
[525x700]