Она лежит, царевна Hесмеяна
на краешке потёртого дивана
хранительница редкостных кровей,
привнесшая во тьму металлорока
из тьмы Египта, из средин Востока
давным-давно забытый культ зверей.
Она бела, она белее вьюги,
белее даже, чем блестящий уголь
форсункой раскалённый добела
(и я такой когда-то, да, была).

Hа краешке, на стареньком диване
оживший сфинкс, живое изваянье
далёкое проблемам большинства
не ведает, что я её хозяйка,
но знает, что я просто прихожанка,
случайный люд в чертоге божества.
Ей не важны приходы и уходы,
учительнице жизни и охоты
важна одна неведомая цель.
Я у неё учусь, кусая локти,
до нужного момента прятать когти
с невозмутимой маской на лице.

(с) Anyuta Sinitsina