(Меня самого особливо забавляет тот факт, что за то время, что пролетело с тех пор, как он был написан, в мире успелп сформироваться множество уже совершенно половозрелых особей, ибо незаметно для меня самого с момента его написания пролетело уже немного-немало 17 лет...)


А П О К Р И Ф .


В поисках она провела одно утро, затем второе, затем жизнь, казалось бы, прервалась на какое-то время; после всё продолжалось, продолжалось.
Её как-то звали, и она была поэтесса, тестируемая ежедневно в ходе необходимых передвижений. У неё были свои шестерёночки, засчёт чего она иногда оказывалась впереди, и огромная шахматная доска, на которой она играла в игрушки каждое божие утро, и на которой она засыпала каждым поздним вечером. Из углов на неё смотрели маленькие вещи, а перед тысячами слов, летающих по комнате и переговаривающихся между собой, она иногда стеснялась раздеваться.
Днём она много смеялась, хотя... плакала не меньше; в магазине её очень часто не замечали продавцы и кассиры, из-за чего у неё было только две смены белья и три старомодных платья, доставшихся от матери (тоже поэтессы).
Пищу ей приносили птицы, потому что её так же не замечали в гастрономах, булочных и молочных. Поэтому она питалась хлебными крошками и просом.
Во сне к ней приходили китайские мальчуганы, а утром она находила на шахматной доске под собой забавные крупинки риса, разложенные на шестидесяти четырех клеточках в порядке возрастания степеней.
Происхождение видов намечалось ею на начало каждой недели, но она очень уставала и засыпала приблизительно за час до начала активных действий.
Поэтессе уже давно очень не хотелось выходить из дома.
По всей видимости, кто-то разыскивает её на улицах и в коридорах административных учреждений.
Во дворах поджидают её хулиганы, насильники и гестапо. Каждый шофер норовит сбить её с ног, каждый летчик мечтает уронить её в море вместе со своим самолётом, каждый капитан уничтожит её, каждый мальчик полюбит её, каждая девочка будет есть с ней мороженое и клеить переводные картинки. Всё посыплется на неё через несколько дней, - поэтесса чувствует это, и ей нехорошо.
Теперь во сне к ней приходят зрелые китайцы, привязывают её вниз головой и бьют палками по пяткам, а утром поэтесса просыпается на мокрой простыне. Она идёт в ванную и подмывается в течение пятнадцати минут, пока кто-то, кого не замечает она готовит ей завтрак.
Через много лет у поэтессы ни с того, ни с сего начинается рак кожи. Она не лечится, а в своих снах каждую ночь меняет партнеров.
За год до смерти, поэтесса завела собачку, но та скоро сдохла, потому что не замечала еды, которую ей готовили.
Вовлечённая в тайную зловещую игру, поэтесса сняла с собачки шкуру, набила её ватой и снова зашила.
Так у нее получилась великолепная мягкая игрушка с пятнадцатикопеечными монетками вместо глаз, которую она укладывала с собой спать. Когда собачка была рядом, китайцы не беспокоили сорокалетнюю девушку, и только тигрята облизывали её закрытые глаза, осторожно выдергивая зубами реснички.
К музыке она относилась странно, но порою а-капелла пела по вечерам романсы. В таких случаях она обыкновенно зажигала свечу, и ее блики плясали в озорных пятнадцатикопеечных глазах игрушечной собачки.
Поэтесса по-прежнему не хотела никого видеть, и в квартиру её никто никогда не звонил. Лишь однажды к ней постучал пятнадцатилетний мальчик, который в результате изнасиловал её в прихожей и отнял собачку.
Но и тогда поэтесса не сошла с ума, хотя китайцы каждую ночь избивали её до полусмерти.
Она уже не могла стирать простыню, поскольку вода разъедала руки, отчего в комнате её очень скоро установился стойкий и едкий запах характерного свойства.
Под конец жизни поэтесса решила уехать. Пока она шла по улице, к ней подошло пятнадцать мальчиков, извинившихся перед ней за изнасилование. Среди них не было только того, кто отнял у неё собачку. Ей предлагали взамен плюшевых зайцев и верблюжонка, но она только безутешно плакала и шла в направлении кольцевой дороги.
Потом она стала припоминать подробности изнасилования и прониклась к тому мальчику банальными светлыми чувствами. Через пять минут это чувство перешло в глубокую привязанность, а затем и вовсе в любовь.
Она, конечно, придумала своё последнее и, конечно же, самое лучшее стихотворение, после чего вошла в кольцевой троллейбус, и двери закрылись за ней.
Когда на следующее утро в каждой семье этого города кто-то умер, все поняли, что игра окончена и облегчённо вздохнули.
Все побежали к троллейбусу; за ноги вытащили из салона поэтессу в окровавленном саре, разорвали на клочки её последнее (самое лучшее) стихотворение, а с ним и остальные стихи; сбросили труп с моста в реку и снова облегчённо вздохнули.
Сразу после этого каждый из них захотел поиграть в шахматы, но... не нашёл достойного партнера.



Февраль 1993


Всякое в том же духе: http://www.raz-dva-tri.com