Всё это произошло потому, что 'сынок', назвав себя 'невестой', оказался трансвеститом. Изначально утратив всякий мужской дух, церковь в дальнейшем своём развитии пошла по пути классического БАБСТВА. Но суть в том, что сделано это было не только и не столько бабами, сколько бабством нашим, мужским. И всей этой работой, со всеми занудными рассуждениями, пытался я доказать, что самая главная проблема человека - не женское бабство, но мужское. Женское-то ещё понятно. Оно даже как-то простительно. . .
Человечество никогда не было МУЖЧИНОЙ. Оно всегда было БАБОЙ по отношению к своему Отцу. Собственно, это вполне нормально: создав по отношению к себе ИНОЕ, Создатель тем самым изначально обрёк его на мучительное ощущение своей со-творённости, своей разъединённости с Творцом, своей как бы вторичности, которую, возможно, и имеет в виду апостол, говоря, что 'тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих'. Именно этот-то 'зазор бытия' и был 'гарантом роста', залогом будущего развития. Кстати, и его направления - к Богу. Однако эта 'вторичность' имела и другую, чисто 'искусительную' сторону. Ибо всегда есть соблазн вернуться к 'прообразу', стать как Он сразу же, одним 'революционным скачком'. Этакое чисто бабское нетерпение получить всё и сразу, ничем за это не заплатив. Сотворив мир, Бог тем самым обрёл его на утомительное бабство. И мужчиной этому миру следовало либо с самого начала быть, либо стать только потом. Но уже не станет. . .

Бабство человечества также и в том, что так и не создало оно настоящего, МУЖСКОГО, богословия - прямого, сильного, смелого, поставившего во главу угла ответственность за продолжение дела Отца. Оно даже не смогло понять ни смысла этого дела, ни собственного места в мире, переключившись на чисто бабские проблемы выживания, размножения и потребления (если вы умудрились дойти до этого места, то можете и сами на эту тему поразмыслить). И до сих пор так и не догадывается оно, что без такого осознания себя, без ответственности за упомянутое дело, любая, самая невинная деятельность обернётся лишь новым строительством Вавилонской башни - с известными всем последствиями.

Вот вам типичный пример. Человечество так и не додумалось до той элементарной, лежащей на поверхности вещи, что в грехопадении Адама и Евы виноват в первую очередь Адам. Ведь Ева была у него всего лишь помошницей. Я намеренно несколько раз упоминал об этом в тексте; возможно, так и не удастся доказать, что заумная эта вставка непосредственно со всем остальным текстом связана.
Итак, Ева была существом подчинённым. Но полную ответственность за подчинённого несёт начальник, не так ли? Тогда и полная, окончательная ответственность за вкушение Евой запретного плода лежит на Адаме. Ну а если копнуть поглубже, то мы выясним, чем занимался Адам в то время, пока Ева 'дискутировала' со змеем. И в этом его занятии была полностью собственная его же вина. Однако человечество почему-то обвинило во всём Еву. Типа, коли не она, падла, то Адам до сих пор процветал бы в раю. Между тем, Адам был извергнут из рая именно за БАБСТВО - проявившееся в том, что, не признавая своей вины, он перенёс ответственность на Бога, сотворившего Еву (Быт. 3, 12). Часто ли встречалась вам женщина, признающая свою вину? Итак, стал наш Адам теперь бабой. Как до этого, так и вследствие этого.
Теперь поехали дальше. Первый человек был 'начальником' не только над Евой, но и над ангелами. И, следовательно, над их предводителем, выполнявшим в мироздании мощную функцию 'транслятора' света от Бога к творению - разумеется, света не нашего, фотонного, но его прообраза - света нетварного, Фаворского. То есть - божественной энергии, божественной благодати. Этот 'руководитель ангелов', находясь всё время рядом с Богом, и потому ощущая своё могущество, постоянно боролся с искушением занять в мироздании место Творца. Однако до поры до времени удерживался. Вот Бог творит человека; наш 'супер-ангел' переподчиняется теперь Адаму. Соблазны его от этого лишь усиливаются. И, вступив в общение с Евой, наш 'ангельский генерал' ещё находится на изначальной высоте. Он до последнего момента остаётся на вершине небесной иерархии. Его падение идёт, если можно так выразится, 'синхронно' с перволюдьми и падением их собственным (на самом деле, то один процесс, то другой 'забегает вперёд' и оба друг друга обуславливают). Когда 'падает' Ева, то тут же падает и наш 'горе-руководитель'. Искушая Еву, он тем самым искушал и самого себя. И если бы Ева удержалась от искушения, то никогда бы 'супер-ангел' не пал. Строгая иерархичность 'системы' бы не позволила.
Представим себе следующую картину. Идёт война; мы в гуще боя. Командир находится в центре укрепления, так сказать, 'на боевом коне',: со знаменем в руках. Солдаты бьются с противником и, разумеется, посматривают на него: как там командир, всё ещё держится? Он высоко, он всё знает, ему-то виднее. И пока командир сохраняет боевой дух, солдаты самоотверженно бьются.
Но вот командир чего-то испугался и побежал. Разумеется, солдаты побегут вместе с ним. И теперь давайте зададимся вопросом: на ком лежит больше вина: на солдатах, или на командире?
Точно таким командиром был первый человек; 'предводитель ангелов' был лишь солдатом. Да, 'супер-ангел' всё время бился, и всё время хотел 'побежать'. Да, ему еле-еле хватало сил, чтобы удерживаться от соблазна. Но вначале 'битвы' он всё время 'поглядывал' на своего 'командира' - человека. Да, и впрямь 'подъехал' он к Еве. Да, он заговорил с ней. Но сначала, на момент начала разговора 'падшим ангелом', то есть Сатаною, ещё он не был! На момент начала общения змея с Евой это был нормальный, богопослушный и добропорядочный ангел. Ну да, внутри у него были всякие проблемы да искушения. Но они не делают ещё его падшим. Это падение, очевидно, произошло уже после, и Книга Бытия повествуют об этом открытым текстом, когда Бог - только потом! - говорит змею: 'За то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами' (Быт. 3, 14).
Но нас почти пять тысяч лет учили, что змей (то есть Сатана, или Люцифер) уже был падшим к этому моменту! И тогда получается, что Бог проклинает. . . уже проклятого змея, уже давным-давно падшего ангела. Типа, проклинает повторно! Но ведь если змей пал раньше, то, стало быть, был тем самым и проклят. Иначе, какое же это к чертям собачьим падение? Что оно такое? Или первое проклятие Бога не имело никакой материальной силы? Где здесь, спрашивается, логика? Получается, что теперь Бог произносит эту фразу лишь для красного словца, для. . . поучения нас; никакой 'онтологической нагрузки' она решительно не несёт.
Ибо тогда получается так, что как Адам, так и Ева, эти 'немощные сосуды', пали вследствие грехопадения Люцифера. . . Но перекладывать на него конечную вину, по меньшей мере смехотворно. Между тем, в основных религиях, где фигурируют Адам, рай, грехопадение, ангелы - это делалось ВСЕГДА. И эти умники рисуют нам схему, которая кажется им самим совершенно логичной и более чем убедительной: сначала 'падает' Люцифер, затем, по его наущению, Ева, потом, под дурным её влиянием, Адам. . . Обратите внимание: человеческое сознание последовательно обвинило в своих грехах сначала змея, потом Еву, потом. . . И никому даже в голову не пришло заметить, что при этом руководствуются той самой логикой переноса вины, что и у Адама: типа, я не виноват, это всё жена, которую ты мне дал. . . И никто, совсем никто не захотел усомниться: а не слишком ли здесь всё гладко? Чёрт подери, кто первым побежал? Кто выронил из рук знамя? Вот самый главный гамлетов вопрос, который куда важнее, чем 'быть или не быть'. Ибо, отвечая на него, постигаем мы то, КАК быть: признавая свою вину, или перенося её на других. И, соответственно, КЕМ быть: мужиком или БАБОЙ? Это важнее, чем просто 'быть', поверьте. Бабское бытие, бытие в бабстве - для духа на самом деле небытие.
И зададимся ещё одним вопросом: почему это человечьи мозги постоянно перекладывали свою вину на других? Почему даже и не пытались реконструировать так, как всё было на самом деле? Почему просто принимали на веру то, что им внушали? Почему не проявили должной интеллектуальной смелости, должной мужской силы? Уж не в силу ли их слабости, не в силу ли их БАБСТВА? Наши мозги, наши. Мужские.

Далее, третья глава Книги Бытия в синодальном русском переводе начинается с фразы: 'Змей был хитрее всех зверей полевых' (Быт. 3,1). Однако, если мы взглянем на церковно-славянский текст, то обнаружим там нечто иное: 'Змий же бе мудрейший всех зверей сущих на земли'. И в оригинальном древнегреческом тексте, с которого это переводилось, читаем: 'O de ofis en fronimotatos panton', то есть тоже 'мудрейший из всех'. В общем, дальше идёт длинная история, как Кот Бегемот, проклиная всё на свете, пытался понять, что же было в древне-еврейском оригинале. Бедняга, что называется 'в поте морды' прорыл всю свою библиотеку, перекопал всех толкователей. . . И, прикиньте, нашёл (у Д. Щедровицкого). Выяснилось, что в иврите к слову 'змей' ('нахаш' - 'шипящий') присовокуплено прилагательное 'арум', то есть одновременно 'мудрый', 'рассудительный', а также и - 'нагой'. И, одновременно - оно восходит к глаголу 'арам', который означает 'проницать' и 'быть проницательным'. Именно это слово применяется к Адаму и его жене в раю, когда они были наги, 'и не стыдились' (Быт. 2, 25). Были наги - то есть, открыты для Бога. 'Контаминация этих двух слов корня 'арам' указывает на мудрость первых людей, делавшую их полностью открытыми воздействию Божьему' ('Введение в ВЗ', М., Теревинф, 2001, стр. 58). То есть - и перволюди, и змей были проницаемы Божьей благодатью. Допустимо ли это для заведомо падшего змея? И какого чёрта в нашей русской Библии стоит слово 'хитрый?' Да ведь это, почитай то же самое, что и 'хитро*опый', и к 'мудрейшему' вообще никакого отношения не имеет! Ничего себе, в нашей Библии опечаточка! Спрашивается: откуда это она взялась?
А вот откуда: христиане, в своём БАБСКОМ пафосе самооправдания, не сумели даже построить корректное богословие, а потому начали под свои жалкие, немощные, непоследовательные толкования подгонять даже и самый перевод. Но ведь наше понимание нас самих, нашей сущности, нашего происхождения сидит в нас на уровне архетипа. Почитайте-ка, что пишет по поводу важности архетипов Юнг! И вот получается, что человечество уже привыкло к извращённому представлению о самом себе. Эти представления о 'вторичности' собственной 'первовины', о собственной 'хорошести' вошли в нашу плоть и кровь. Другими словами, незаметно для нас в кровь нашу и плоть вошло БАБСТВО. . .

Всё человечество, построив изначально неверную, извращённую картину мира, тем самым не смогло понять и самого главного: самого себя, своего места в этой картине, а стало быть - и своих задач, и главнейших своих функций. И тем самым оно оказалось не в состоянии начать достраивать то здание, которое начал его Творец. Изначальный замысел так никто не оценил и не понял; напротив, заявили, что всё, созданное Богом, должно потом 'сгореть'. И даже чуть ли изначально не предназначено к этому. И, как крысы, бегущие с тонущего корабля, все начали думать только о собственном 'спасении'. На самом деле, если копнуть поглубже, то нетрудно видеть, что первичным импульсом всего этого была вещь на самом деле тривиальнейшая - малодушный страх смерти, желание её избегнуть и типа спастись. Это они - слабость и страх - породили убогое, немощное, самооправдательное богословие. Это они спровоцировали всевозможные подтасовки и обманы. На которых любое здание - как построенное на песке.
Вернее, строить что-то начали, но нечто совсем другое, Богом не 'предусмотренное'. Любое строительство, замешанное на этом (интеллектуальном, духовном и потребительском) БАБСТВЕ, которое называется ещё 'современная цивилизация', по сути ничем не отличающейся от мега-империй прошлого, неизбежно окажется одной из Вавилонских башен. А башни эти всё рушатся, рушатся, рушатся. . . Цивилизация БАБСТВА сама загоняет себя в тупик. И если конец света произойдёт, то и связан он будет в первую очередь с нашим БАБСТВОМ, нашей подчинённостью как женщине в частности, так и женским ценностям в целом. И нашей собственной, бабской, духовной слабостью. По крайней мере, в Апокалипсисе написано: '. . . Суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; С нею блудодействовали цари земные, и вином её блудодеяния упивались живущие на земле. . . И я увидел жену, сидящую на звере багряном. . . И на челе её написано имя, тайна: Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. . .' (Откр. 17, 1-5). Так Вавилон и мировое БАБСТВО предопределяют друг друга. . . Мне вот тут подсказывают с мест, что деление всех на 'своих' и 'чужих' - это уже есть начало строительства Вавилонской башни. Ясно, что следующим шагом будет - 'для достижения благой цели все средства хороши'. . .

Традиционное богословие куда немощнее, куда ничтожнее и слабее, чем можно предположить. Оно не умеет отвечать на самые элементарные вопросы (а, стало быть, и запросы). Вот мы сейчас с вами вместе решим одну проблемку, а потом посмотрим, как решается она у Святых Отцов Церкви (а равно и прочих всяких христианских исследователей).
Ева, как вы знаете, была создана из Адамова ребра. Это означает, что и у Адама, и у Евы был идентичный генотип - примерно такой же, как у однояйцевых близнецов. То есть генетически они были даже ближе друг другу, чем брат и сестра. Эту последнюю чуть ли не 'клонировали' из Адама. Иначе какого хрена Библия подчёркивает этот момент - про адамово ребро? Могла бы и промолчать. В Библии вообще предельная концентрация смысла, там важна каждая запятая. Следовательно, когда наши 'умники' совокупились (после изгнания из рая), то тем самым совершили типичный инцест. Который, к слову сказать, и завершил, довершил, закрепил ихнее грехопадение, сделав возврат в рай всех последующих поколений принципиально невозможным (пока они, разумеется, не станут клонировать друг дружку, да в наглую голышом ходить, типа сбрасывая тяжкое наследие:) Ведь всё это вроде бы очевидно?
Но как можно вообще ожидать от исторического богословия чего-то путного (например - цельной, законченной и последовательной картины мира), если не может оно справиться даже с такой элементарной задачей, и честно продолжает считать, что первый инцест на Земле совершили только дети Адама и Евы. . . Точно так же впритык не желает оно замечать, каким способом должны были непорочно рождаться у них дети (то есть без секса), хотя ответ должен был родиться в любой нормальной голове, знакомой с Евангелием. Не может оно путно объяснить смысл элементарнейшей притчи о неверном управителе - важнейшей для земного существования человечества, и многое, многое другое. .
Погнали дальше. Классическое богословие так и не создало самой главной своей части - учения о человеческой личности. А то, что считают в богословии такой концепцией - на самом деле, хилая, лишённая ядра, искусственная компиляция из нескольких отрывочных, и даже не до конца сформулированных положений. В. Лосский пишет: 'Я же лично должен признаться в том, что до сих пор не встречал в святоотеческом богословии того, что можно было бы назвать разработанным учением о личности человеческой, тогда как учение о Лицах или Ипостасях Божественных изложено чрезвычайно чётко (сб. 'По образу и подобию', ИСВБ, 1995, стр. 106). А как можно жить и спасаться, не зная, ЧТО живёт и ЧТО спасается? Ведь очевидно, что без целостного учения о личности вся сотериология мигом разваливается на сотни мелких запретов и ветхих законоположений. И вот, вернулись мы к закону, к пище мягкой, но все трусливо делают вид, что этого не произошло. Христианство начинает двигаться вспять. И вообще - не имея нормального богословского фундамента, на что тогда приходится 'нанизывать' все последующие рациональные познания? На магию и язычество? За этим дело не станет. . . А ведь кажется, как просто создать такое учение, имея вторую топику Фрейда. Просто выбросить из неё сексуальность, и всё. . .
К слову сказать, законченного учения о Лицах Троицы тоже нет. Ибо наши богословы не озаботились такой 'мелочью', как вопрос о том, каковы были функции каждой Ипостаси Троицы в процессе творения мира. А ведь всё лежит прямо-таки на поверхности, всё видно невооружённым глазом: откуда и с Какой Ипостасью связан антропный принцип строения Вселенной, Кто его реализовывал, и от Кого этот 'реализатор' исходил, 'ношашеся верху воды'. И исходил, и 'ношашеся' - и это всё одновременно, ну неужели вы этого не видите?
А отсюда куда как легко понять, что и не о воде вовсе повествует древний автор, но о неструктурированной ещё материи. . . И названа она 'водою', ибо, подобно тому как вода не имеет формы, так и наша первоматерия не имела ещё чёткого деления на базовые и прочие всякие элементы. И вообще речь идёт не о творении земли и воды собственно, но о самых первых моментах, о начальном этапе существования Вселенной. Нетрудно понять и то, что структурируется первоматерия во вполне понятном направлении - как грамотно пишет А.К. Толстой, 'лучи любви кругом лия, к Нему вернуться жаждет снова'. Здесь внутренние потребности энергии, материи, зов Духа и самостоятельный эволюционный процесс сливаются воедино. Ещё сливаются. . .
Вот уже где начинается разрыв между наукой и богословием, хотя на самом-то деле его и нет. . .
И, далее, нетрудно видеть, что создаёт Бог вовсе 'не небо и землю', в прямом смысле слова, но ИНОЕ по отношению к Самому Себе. То Он был один - а теперь уже есть ИНОЕ. То, что было Одно, было Единое, теперь как бы раздвоилось на Бога и ИНОЕ, и тут же начало мучиться, и самое мучение это и стало 'точкой роста' всего мироздания в целом. А в нём, опять же, возникла своя 'выделенная точка' - человек, и 'мучение' от этой 'разорванности' всё передалось ему, сконцентрировалось в нём.
Итак, возникло иное, 'земля', благодаря которой именуется Бог теперь 'небом'. Теперь именуется. Нет, не так. 'Небом' именуется, становится та 'виртуальная область', ГДЕ Бог. Иное-земля как бы в благодарность, как бы в ответ порождает заново 'Небо'. Ибо Небо это теперь уже другое. Речь идёт не о названии стихий, но о возникшем противопоставлении, с его внутренней, онтологической мукой, с его ожиданием 'откровения сынов Божиих'. Просто тогда не было ещё Гегеля с его великолепным арсеналом, вот и пришлось говорить: 'земля и небо'. Но кому нужно, тогда понимали. Теперь - нет.
Кстати: иное - то есть бабское. Вторичное всегда есть БАБА, и оно это ощущает, и мучительно, нетерпеливо жаждет занять место первого. Второе всегда стремится вытеснить первого. 'Мужик'-Бог создаёт себе 'женщину', творение. 'Премудрость созда себе дом. . .' И вот, начинает наше творение стремиться начать по-бабски доминировать и над Творцом - грехопадение, и всё такое. . . Ибо на взгляд ВТОРОГО, БАБЫ, существует лишь физическое, но не метафизическое. БАБСТВО - ЕСТЬ ОЩУЩЕНИЕ СЕБЯ ФИЗИЧЕСКИМ ЦЕНТРОМ МИРА. Для бабы мир лишь грубо физичен. И развиваться он может одним только размножением, для которого следует приискать подходящего самца. А другого бабства на свете и нет. . .
Но на самом деле всё наоборот. Духовный план развития радикально отличается от развития для нас очевидного, физического. . . Первичен не эволюционный процесс с его вульгарным размножением. Первичен Бог с Его творческим Духом. Первичен и созданный по Его образу и подобию мужчина с его делом - которое должно продолжить процесс сотворения мира. Бердяев прав, говоря что творчество - продолжение творения. Процесс ещё не закончен, ибо зачем тогда Бог приводил к Адаму зверей? Мужчина никогда не должен забывать, ради чего он существует - во имя этого смелого творческого полёта, во имя своего дела. И для того, чтобы продлить его, чтобы продлить в этом деле смертного себя, мужчина заводит себе ребёнка. А для физического рождения его находит себе помошницу, женщину, которая реализует этот процесс. Почему женщины и не фигурируют в тех главах. . .
Женщина ПОМОГАЕТ мужчине не только и не столько в его деле, сколько в возможности его продлить. Впрочем, и в деле тоже помогает: 'Тот, кто называл себя мастером, работал, а она, запустив в волосы тонкие с остро отточенными ногтями пальцы, перечитывала написанное. . . Она сулила славу, она подгоняла его, и вот тут-то стала называть мастером' (М.Булгаков, 'Мастер и Маргарита'). Видите: некогда Адам именует Еву, тем самым подчиняя её и себе, и своим ценностям, но Ева потом, как бы в ответ, именует Адама мастером, тем самым придавая его работе некую весомость, как бы возвращая его обратно в мир ценностей божественных, и вообще - увенчивая его творчество (помните шапочку с буквой 'М'?). Согласитесь, если бы булгаковский мастер строчил свой сколь угодно гениальный роман, сидя в подвале один-одинёшенек, то было бы в этом нечто неубедительное, чуть ли даже не несерьёзное? Даже в голливудских фильмах супер-героя сопровождает красавица, хотя чаще всего без неё вполне можно было бы обойтись. Но только ЧТО будут стоить тогда все его подвиги? Женщина ВЕНЧАЕТ творчество мужчины. Она вдохновляет, переживая за него. Через полчаса она уже придёт, и сразу же получит свой поцелуй, и, пока ей будут помогать раздеваться, и даже ещё с порога, начнёт гундосить недовольным голосом: 'Они опять ругали тебя на этом христианском форуме. Ведь они же не дочитали! Завтра я зарегистрируюсь на нём и напишу им, что ничего они не понимают, и вообще они дураки'. . .
Возвращение той идеологии, где в центре мира стоит физическое развитие, физическое размножение и физическое деторождение толкает мир обратно к кабану. Это ставит всё с ног на голову. Мужчина оказывается потерян в этом мире бабских ценностей; он чувствует лишь, что всё обстоит как-то не так, что он призван к чему-то более высокому - но сиюминутные житейские проблемы, но потребность в женском теле, но общественная идеология не дают ему углубиться настолько, чтобы всё это осознать. И все вокруг говорят ему: хочешь иметь женщину - заработай на неё. Ты прежде всего должен зарабатывать. И мужчина с присущей ему щедростью и смелостью продаёт свою первичность, своё первородство, свою свободу, своё творческое призвание за чечевичную похлёбку 'классической' семейной жизни. А пробовал он найти. . .
Почему-то профессиональные богословы не торопились создавать концепции, где обобщающий взгляд на мир, проблема мужского призвания и проблемы с женщинами были бы увязаны в единое и универсальное целое. Нормальному мужчине непонятно, каким образом его личные проблемы с женщинами уходят на богословскую глубину. И точно также богословам непонятно, как связана их дисциплина с реальной наукой, с реальной жизнью, с реальным бабством. . . Почему-то до сих пор все эти проблемы не объединялись в одной человеческой голове.
А ведь именно две эти вещи - учение о личности и космология - и являются необходимым связующим звеном между богословием и рациональным знанием. Перекинь этот мостик - и 'энергетика' богословия, внутренние силы христианской духовности 'потекут' прямо в науку. А через неё - и во всё человечество вообще. И снова наше христианство вернёт себе статус 'паровоза'. И обратно, получит от рациональности ох как необходимую ему 'заземлённость'. Наука должна была оказаться 'бабой' по отношению к духовности. Да нет, до этого не дойдёт. . . Вот и существует классическое богословие как в какой закупоренной бочке - а вместе с ним и самое христианство. И вообще - чем они там, в бочке, все занимаются? Членом груши околачивают?