Христианство лишь на словах, поверхностно переосмыслило Ветхий Завет. Оно выбрало оттуда только то, что связано с пророчествами о Мессии, начисто позабыв о первых главах Книги Бытия: зачем был создан Адам, зачем была дана ему Ева. . . В своём увлечении Спасителем (и, соответственно, спасением) христиане даже не соизволили создать учение, каким образом Адам и Ева должны были непорочно 'плодиться и размножаться' в раю - хотя ответ-то лежит на поверхности. Из великолепной, глубокой, убедительной картины мира было выбрано лишь одно поверхностное высказывание: 'женщина спасается через чадородие'. Сообществу мужиков-подкаблучников так и не удалось понять, что Священное Писание, взятое в целом, понятое как нечто единое, предлагает иной тип жизни, иной тип семьи, иной тип отношений, иной тип деторождения - чем тот, который удобен сообществу женщин. Как никому и не пришло в голову, что Новый Завет без Ветхого не имеет НИКАКОЙ ценности. Первый даёт способ жизни; второй - смысл. . .

В христианстве вообще не существует понятия 'ответственности' - не только в богословии, но даже и в менталитете, и это так не только потому, что общественным сознанием христианских народов управляют женщины, но и потому, что, объятые страхом смерти наши 'герои' только и думают о том, как бы в индивидуальном порядке избегнуть смерти, как бы самим 'спастись'. Христианство - полностью бабская религия. Церковь с самого начала своего существования именовала себя 'Невестой Христовой', то есть признала себя БАБОЙ по отношению к Христу. Сейчас я немного отступлю от темы и поведаю вам следующее.
Существует мужское и женское отношение к делу. Мужчина чаще всего ассоциирует себя с любимым делом, за которое во многих случаях готов отдать свою жизнь (ну или потратить - это всё равно). Каждый отец потому и мечтает о сыне, что бессознательно надеется, что сын это дело продолжит. Тем самым сын оказывается как бы продолжением отца, прообразом его бессмертия. Вот у него родился сын, и он, отец, как бы теперь не умрёт, но в его любимом деле будет продолжать существовать дальше. Возможно также, что сын даже превзойдёт в этом отца - это будет совсем хорошо. Любой нормальный отец будет такие вещи лишь приветствовать. Редко встречаются извращенцы, рассматривающие сына как конкурента в своём деле.
Но и отношение сына таково, что он готов отвечать за дело своего отца, и даже продолжать его. Слушайте, не ругайтесь, это ведь всего лишь общая модель. Ну разумеется, бывает и куча исключений. Я же говорю не о жёсткой закономерности, а о бессознательной мотивации. Так вот - отношение дочери к образу отца совершенно другое. Дочь психологически не настроена на то, чтобы дело отца продолжать - она может лишь попробовать найти себе ЖЕНИХА, похожего на родителя. Например, занимающегося тем же самым делом (всё это давным-давно стало общим местом в психоанализе). С другой стороны, дочь может найти себе и кого-либо другого, сменить фамилию, забыть о родном отце - и в этом смысле она ни за что не отвечает.
Итак: сын готов нести ответственность за отца и его дело; дочь - практически нет, и это так потому, что сыну уподобиться отцу проще. И опять же, будучи готовым нести ответственность за отца и его дело, сын ему очень часто уподобляется. Дочь же отождествить себя с отцом не может, и за его дело отвечать по определению не готова. Собственно, вот к чему я клоню. Христиане с самого начала не стали отождествлять себя с их Отцом - Богом. Христианская Церковь не стала называть себя 'Сыном Христа', но - 'Невестой'.
Употребление Церковью выражения, что она - 'Невеста Христова' не является вовсе случайным, оно выстрадано, оно весьма содержательно, скажу более - оно знаковое. То есть дело, разумеется, не в самом названии, а в тех реалиях, которые в нём зафиксированы. Тем самым христиане сняли с себя всю ответственность за дело Творца Вселенной, каким бы оно ни было. Никто из них даже так и не поинтересовался: зачем? Провозгласив себя 'Невестой Христовой' Церковь пошла по женскому пути, то есть по пути БАБСТВА. Она нашла себе жениха, похожего на Отца, и это было совсем нетрудно, так как Бог имеет три Ипостаси, одна из которых - Его Сын. Молодой, красивый. . . В него-то и влюбилась наша древняя Церковь, ставшая теперь законченной БАБОЙ. Выразилось это в том, что Церковь стала по-бабски 'плодиться и размножаться', увеличивая общую массу христиан, заинтересованных в спасении. А что ещё моли бы предложить христианству бабы? Формулирование богословских постулатов? Или, хотя бы, прощение своих врагов? Бабство победило христианство. Оно победило Самого Христа.
Кроме всего прочего, невеста, как вы прекрасно и без меня знаете, обыкновенно вся погружена в специфически-девичьи переживания: любят её или нет? И насколько любят? А вдруг разлюбят? Будет ли она счастлива в браке и родятся ли у неё здоровые детки? Будет ли дом 'полной чашей' да и вообще будет ли у них всё хорошо? - переживания, замечу, к ДЕЛУ ровно никакого отношения не имеющие. К делу ОТЦА, разумеется.
Скажу более. Состряпав последний абзац, ваш автор решил проверить сам себя и кинулся выяснять об этих переживаниях у самих женщин. Типа, представьте себе, что вас посватали совершенно невинной за парня, который всегда страшно нравился, но с которым ещё ничего не было. 'Каковы ваши переживания, когда за сватами закроется дверь? Что самое главное приходит в голову? Какова, так сказать, иерархия переживаний?' Результат превзошёл все мои предположения. Проще говоря, оказался автор полностью неправ. Невинная, романтичная, неглупая девушка, как выяснилось, и не помышляет в этой ситуации о столь высоких материях, как совместное счастье. . .
Мужики, замрите. Мне сообщили, что самое первое, что приходит 'Ей' в голову, это - в каком платье она будет на свадьбе; как будет выглядеть; что вообще оденет. Также мне поведали, что мысли в голове девушки, как правило, лихорадочно сменяют друг друга и выстроить из них строгую иерархию попросту невозможно. Скорее всего, девушка будет также думать, как именно 'Он' к ней первый раз прикоснётся и что она почувствует. Ещё - что она расскажет обо всём подругам, и как они отреагируют. Также и о том, как она выглядела в момент сватовства, всё ли с ней было в порядке, и что 'Он' сейчас о ней думает - да и вообще, вдруг 'Он' передумает на ней жениться? Сюда же следует добавить и удовольствие, что она, что ни говори, заарканила мужика. 'Как, - говорю, - заарканила? Ведь это он берёт её в жёны? И может, мне вставить в текст другое слово, не 'заарканила'? 'Нет, раз он пришёл свататься, значит именно она заарканила его. И она будет про себя использовать примерно такое слово'. Ещё она будет думать о женихе: как он ест, как ходит, как смотрит, как говорит. . . Будет думать и о том, как пройдёт первая брачная ночь. . . Также будет она довольно много переживать по поводу ухода из семьи родителей: типа, страх, что это навсегда, что уже нельзя 'отыграть назад'. . .
'Впрочем, - добавили мне, - сами женщины никогда в этом честно не признаются, и если всё это будет вставлено в текст, то в отзывах они все будут писать: какая дура консультировала автора?'
Как видите, продолжением ДЕЛА ОТЦА здесь и не пахнет. Стоил ли говорить, что об этом ДЕЛЕ никто не будет вспоминать и в последующей семейной жизни? Да и знала ли наша невеста, каково оно было - это дело отца?
Для того, чтобы увидеть, понять и продолжить дело отца, нужно уметь смотреть на отца со стороны. Нужно вырваться из семьи и на него посмотреть. Девушка вырывается из семьи лишь тогда, когда она выходит замуж. Когда девушка живет с родителями, она - единое целое с отцом. И она не есть продолжатель, в лучшем случае - помошница. Сын же вырывается из семьи (психологически) куда ранее, ещё в переходном возрасте, когда он созревает как личность. Для того, чтобы понять отца и его дело, нужно быть мужчиной, сыном, но никак не женщиной. И уж тем более не невестой, которая извечно тяготеет к тому, чтобы стать постоянно плодящейся тёткой. Кстати, тётки в браке частенько становятся меркантильными, заземлёнными и похотливыми. . .
Человечество с самого начала своего существования не понимало и не осознавало, что такое мужская ответственность. Оно всегда вело себя как баба по отношению к Богу-Творцу. То ДЕЛО, которое начал Отец, было всеми забыто. Христианство так и не смогло понять и себя, и своего Отца, да и вообще - окружающий мир. Ему не удалось нарисовать целостной картины мироздания - от сотворения Вселенной, деятельности Адама и Евы, до рождения Мессии и событий последующих (вавилонские башни, вавилонские блудницы и всё такое прочее).
Это трусливая женская натура выбрала из всего христианского учения лишь то, что эмоционально было ей ближе - провозвестие о воскрешении в другом, лучшем мире (что весьма эффективно успокаивало бабский страх перед смертью). Да ещё и воспроизведение себе подобных - это удовлетворяло животную потребность в продолжении рода, опять-таки вытекающую из этого страха. После чего христианство полностью переключилось на проблемы личного спасения и слепого размножения.
Это развязало войну всех против всех, bellum omnes contra omnes. Христиане, так и не начав заниматься делом, начали выяснять, у кого из них вера 'круче' и благодатнее, то есть более 'спасительна'. Выбрав из целостной картины мира этот жалкий фрагмент (наличие Божией благодати и момент персонального спасения), христианство само утратило целостность, оно оказалось фрагментированным. Христиане атомизировались. Они распались на мелкие переругивающиеся кучки, собранные не 'во имя Моё', но во имя спасения, которое в действительности и стало 'богом' христиан. Мир, который был сотворён со вполне определённой целью, стал рассматриваться нашими героями как своего рода 'трамплин' в Царствие Небесное. Соответственно и Творец этого мира стал восприниматься как послушный агент, механически обслуживающий процесс такого 'прыжка'. Реальный мир стал неинтересен для исторического христианства, ведь он должен 'сгореть'. Христиане зажили в виртуальном мире собственного спасения. И, вместе с этим стало невозможно творчество и неинтересны всякие позитивные знания об этом мире. Все науки, да и сам человеческий разум были объявлены 'падшими'. А угадайте, зачем ещё в раю приводил Бог Адаму зверей? А угадайте, в чём истинный смысл притчи о неверном управителе? И о чём была самая последняя молитва Иисуса Христа на Елеонской горе? 'Да будут они (ученики) едины, и да познает Меня мир'. Типа: если они рассорятся, то мир и не познает Его вовсе. Познает, например, что-то другое. . .

Единство христианского человечества 'рассматривалось' Христом как необходимейшая предпосылка для продолжения дела Творца. Скажу точнее: как необходимое условие понимания того, в чём же состоит это МУЖСКОЕ ДЕЛО. Оно было предпосылкой дальнейшего развития человечества как своего рода 'соборного Адама', который должен был, будучи единым, понять Творца, и продолжить Его дело. Но о необходимости сохранения единства все тут же забыли. Ещё ученики Христа предавались жарким выяснениям, кто из них 'круче': 'И когда (Иисус) был в доме, спросил их: о чём дорогою вы рассуждали между собою? Они же молчали; потому, что дорогою рассуждали между собою, кто больше' (Мк. 9, 33). Об этом почему-то не любят распространятся придворные церковные историки, рисуя нам убедительнейшую по своей благостности картину всеобщей апостольской любви, благородного нестяжания, длительных ночных бдений. . . И всё время хочется этих историков спросить: господа, а зачем вы это делаете? Кому от вашей лжи хорошо? Кто от этого выигрывает? Чьим интересам служит такая история? Точно ли Церкви Христовой? А ведь не-придворных историков на свете и нет. . . 'Созижду Церковь мою:' Эти умники не желают и знать, что Мессия употреблял выражение не 'Церковь' (этого понятия тогда и в помине не было), но 'кагал'. Спрашивается: какого хрена? И можно привести аналогичных примеров искажения текста чуть не десяток. Одно 'лукавство' змея чего стоит!
Католики же попросту извратили понимание и предпосылки этого важного единства. Между тем, попытка любого другого объединения людей (вне реального следования учению Христа) - в империи, сообщества, блоки, союзы и прочие 'золотые миллиарды' - неминуемо окажется новой Вавилонской башней. Кстати, одна симпатичная такая 'бабёнка', украшенная 'золотом, драгоценными камнями и жемчугом', в Апокалипсисе именуется почему-то 'Вавилон великий'. Нельзя чтобы случайно! Так вот, этот 'город-баба' должен неминуемо пасть из-за своей любви к разврату и роскоши (Откровение Иоанна, главы 17-18). 'Город-баба' потребительской цивилизации. Цивилизации МИРОВОГО БАБСТВА.

Итак, с самого начала христианство переключилось на самые что ни на есть разделяющие вещи - спасение и наличие благодати. Мол, мир лежит во грехе, и без благодати не будет от него спасения.
По-настоящему, христианская часть человечества в целом так и не стала 'в натуре' христианской, однако продолжает свято в это веровать. Христианство используется всеми народами, скорее, в знаковом смысле - дабы отличить себя от 'чужих' - иудеев, буддистов, мусульман. . . Бороться с этой изысканной формой лукавства и скрытой гордости решительно невозможно - супротив нас стоит теперь вся двухтысячелетняя махина 'христианской' истории человечества - которое, как уже было указано, христианским никогда не было и даже не будет (по сути, а не по названию). Иначе Откровение Иоанна сразу потеряло бы всякий смысл. . . А равно, кстати, и слова Иисуса Христа о духе и букве, о грядущем оскудении в вере, о втором пришествии 'во славе'. . .

Объявив мир 'падшим', а главной целью жизни - спасение, христианство тем самым самолично 'выключило' рациональность у своих адептов. Христианство мгновенно утратило всякую цельность и единство, всякую способность к саморазвитию, и последующее его многократное 'деление', всякие реформации да расколы лишь разворачивались из этого первичного 'зерна'. И само христианство перестало быть 'открытой системой' - то есть открытым для всех. Оно замкнулось в узком мирке своей всё более ужесточающейся догматики. Оно стало ненавидеть всех инакомыслящих. Уже самые первые апостолы предлагали сжечь огнём село, не принявшее Иисуса (Лк. 9, 52). Будучи принципиально антиэвристичным, христианство тут же закрылось для всякой новой мысли и творчества - и, соответственно, для всякого иного человека. Любые успехи иноверцев, даже самая духовность их воспринимаются историческим христианством как порождение дьявольского, демонического начала. Раз он не наш - значит от дьявола, значит он враг. А врага, как известно, уничтожают. Слушайте, вам ничего это не напоминает?
Тем самым Церковь противопоставила себя как всему комплексу позитивных наук, так и всем прочим религиям, да и общественному развитию в целом. А потому науки и общество, двинувшись вперёд, были вынуждены противопоставить себя христианскому вероучению. Уже изначально, утратив понимание проблемы единства (а точнее - никогда и не делая из этого проблемы), сообщество христиан не смогло 'встроиться' во всё более стремительно развивающееся общество. И тогда общество начало убогие и бесплодные попытки реформирования христианства. . .
Начав делить людей на 'своих' и 'чужих', христианство тут же забыло, что в неразделении их и был основной его смысл. Уже в самом начале своей истории изменило христианство самому себе. . . Окончательно впав в снобизм и самодовольство, оно перестало быть привлекательным для посторонних.

В силу всего изложенного, христианство сформировало классический облик христианина - жалкого, немощного, трусливого раба, вечно трясущегося пред всемогущим Господином, вечно думающего, как бы получить лишнюю 'пайку' благодати, дабы вследствие этого гарантированно спастись, вечно живущего по оглядке, вечно боящегося реализовать себя как-то иначе, в плане земном. Типа, 'я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал, и, убоявшись, пошёл и скрыл талант твой в землю' (Мф. 24, 25). Зайдите в любой храм и присмотритесь к литературе, которая там продаётся. Это будет на 100% так называемое 'спасительное', 'назидательное чтение'. Ну что можно ожидать от крыс, бегущих с тонущего корабля? Какой любви? Какого дела?
Одной из самых поганых вещей, доставшейся нашему менталитету от древнего мира, является признание Бога всемогущим господином мира: 'Я знал, что ты человек жестокий. . .' Типа, вседержитель, и всё такое. Да никакой Он не вседержитель! Ибо, полагая так, Бога неосознанно включают в структуру сотворённого мира, в иерархию всего творения. Но как тогда быть с трансцендентностью? Со свободой? Именование Бога господином мира философски некорректно, так как в Боге, по определению, сходятся воедино все антиномии: 'раб - господин', 'муж - жена'. Человек не только и не столько раб Бога, но - одновременно - и Его сотрудник, соучастник в творении мира. 'Вертикаль' и 'горизонталь' в Боге совпадают, как совпадают пространство и время. Понять и ощутить всё это можно на самом высоком уровне умозрения и абстрагирования. И выделение какой-либо одной такой стороны может быть обусловлено только собственными индивидуальными предпочтениями, собственной, так сказать, 'испорченностью'.
Восприятие Бога как господина, а простого индивида как его раба - ни что иное, как проявление БАБСТВА. Оно в корне противоречит духу Христовой веры. Рабом должен быть лишь тот, кто хочет быть первым (МФ. 20, 26). Да и вообще: 'Посему ты уже не раб, но сын' (Гал. 4, 7). Кстати: рабский труд никогда не был эффективным. Раб трудился лишь из-под палки за ежедневную пайку и никогда не видел перспективы своего труда. Раб не нёс подлинной ответственности за свою работу. Картину в целом может ухватить не раб, но преемник достойный и ответственный - сын.
Всё это, кстати, распространяется и на рабскую любовь. Смехотворно предполагать, что Бог может ожидать любви от всех этих нравственных уродцев. Имеет ценность лишь любовь свободного существа, осознающего себя, свой долг перед Отцом, думающего над общим 'семейным' делом. И наоборот - не имеет никакой ценности любовь к могущественному господину, которого панически боятся, и бесплодный страх перед которым стремятся всячески возгреть постом и молитвою. Такое душевное переживание, именуемое 'любовью', в действительности есть умиление перед могуществом, то есть - оборотная сторона ощущения собственного ничтожества. Ну да, бабам действительно свойственно именовать словом 'любовь' свои типично бабские переживания - например, ощущение надежды выйти замуж за любовника, ощущение спокойствия рядом с данным человеком, взаимное понимание в семье, и даже желание совокупиться. . . Но ведь с настоящей любовью эти переживания не имеют ничего общего! А так хочется возвысить себя в собственных глазах - а ещё и в глазах многочисленных подружек. 'Блаженны нищие духом. . .' Ну конечно, они утешатся. Вся духовная нищета их и направлена на это самоутешение. Коли не в духе, так хотя бы в букве. . .
Основной эмоцией христианина, по мнению Церкви, является страх Божий. Типа, он-то и является 'спасительным'. И это несмотря на то, что Иисус Христос гораздо чаще говорил 'не бойтесь', чем 'бойтесь', а слово 'страх' употребил только один раз, да и то при описании конца света. А кого у нас характеризует страх, всякие опасения, тотальная боязнь за себя и близких - догадайтесь-ка с первой попытки? Боится Бога лишь тот, кто не признаёт Его Отцом. Это ли не доказательство сугубого БАБСТВА Церкви? И переворот от 'сыновства' её к БАБСТВУ произошёл мгновенно, сразу же, ещё при первых поколениях древних христиан. Уже Апостол Павел только и трубит о страхе, хотя и у него ещё встречаются слова: 'Ты уже не раб, но сын'. Но ведь такое положение вещей подавляет в человеке личность - скажете вы. Ну и что? Ведь культивировать личность - есть гордость, говорит нам Церковь. А гордость - 'неспасительна'. . .
Христианство 'выключило' в человеке смелость душевную и интеллектуальную, то есть и ум, и талант, тем самым превратив его в БАБУ. Оно не смогло инкорпорировать в себя самых сильных, самых умных и самых творческих. А впоследствии, получив власть, оно их анафематствовало, изгоняло, жгло и вешало. Не сумев реализовать в себе МУЖСКУЮ, творческую составляющую человеческой жизни, оно стремительно, с самого начала, стало вырождаться в маргинальную группу. И тогда вымирающее христианство призвало на помощь государственную власть - дабы развиваться не вглубь, но вширь. Церковь отдалась императору. Путём всевозможных интриг проникла она на царский трон и начало проводить выгодные лишь для себя законопроекты.
С 'воцерковлением' императора Церковь, её иерархия, да и просто христиане приобрели статус 'партии власти'. Быть христианином стало выгодно - и, как следствие, в Церковь хлынули всякие проходимцы да карьеристы. Они начали созывать соборы, проводить выгодную для себя церковную политику, причислять выгодных для себя людей к лику святых. . . Христианская Церковь никогда не была той, за которую себя выдаёт. Подобно любой БАБЕ, вечно всё она приукрашивала, вечно выдумывала саму себя - как одинокая тётка в анкете для знакомства.. Чтобы её, типа, все любили. Но, может быть, эта 'тётка' и впрямь одинока? Начав с 'невесты' Агнца, стала она Его вдовой. . .
В то же время в католичестве папа, вместо того чтобы (как учил Иисус Христос) быть странствующем бомжом-проповедником и постоянно курсировать между двумя частями империи, тем самым духовно их соединяя, осел в Риме, со временем обрастя связями с римским истеблишментом. Статус духовного центра христианства утратил он практически мгновенно - так как эта структурная точка объединения и роста, этот центр духовный, уж конечно не мог быть в каком-то одном постоянном месте. Иначе он сразу перестал бы восприниматься всеми как именно духовный центр. Но человечество вновь наступило на те же грабли БАБСКОГО стремления к спокойствию, сытости и осёдлости. Довольно быстро наследник апостола Петра превратился в псевдо-императора и начал качать права, понемногу прибирать к рукам церковное 'бабло', и, самое главное, лезть в амбиции, что, как известно, является лучшим доказательством утраты первоначальной харизмы. Восточная Церковь, эта 'баба внутри бабы', начала завидовать, что 'центр христианства' достался не ей, обозлилась из-за собственной 'вторичности', и в конце-концов подала на развод. . . О том, что этот 'центр' и не должен был быть территориально дислоцированным, не пришло в голову тогда никому. Кстати: не приходит и теперь. И православные, и католики воспринимают это как данность. Первые - как враждебную, вторые - как необходимую. Да когда же они все думать-то начнут, чёрт возьми?!
Дело Отца было окончательно предано. 'Если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот' (Мк. 3, 25). Христианство давным-давно разделилось на две составляющие её части - деятельную и созерцательную. Собственно, такое разделение наметилось ещё при жизни Христа. Помните Марфу, всецело занятую деятельностью по принятию Христа и Его 'свиты', и Марию, 'которая села у ног Иисуса и слушала слово Его' (Лк. 10, 39)? Не случайно, ох не случайно введён этот эпизод в Евангелие! Да там и вообще ничего случайного нет. . . Например - отнюдь не случайно в этом эпизоде фигурируют ДВЕ БАБЫ. Ведь неспроста же это. Священное Писание как бы намекает нам на будущие катаклизмы, на тотальное обабливание реального христианства. Ведь что стоило Богу так повернуть события, чтобы Иисус пришёл, скажем, ко двум братьям, не правда ли? Или - просто к хорошей большой семье с кучей детей, стариков и прочих родственников. Заодно они бы и благовестие потом дополнительно среди 'языков' разнесли. . .
Но намёк этот, как всегда, проглядели. . . А между тем именно на Марфу и Марию и разделилось со временем человечество. И центр деления этого прошёл, разумеется, через христианство. Разделилось оно - и разделились с ним все, разделилось с ним всё. На 'золотой миллиард', и всяких там прочих. . .
Эти рассуждения могут показаться заумными, и потому приведу простейший пример. Представьте себе, что злой волшебник умело разделал хороший, новый, мощный автомобиль. Одним досталась тёплая кабина с печкой и рулём, а другим - одна рама с колёсами и мотором. Первые довольны тем, что у них есть руль; они сидят в тёплой кабине и греются, при этом искренне полагая, что владеют всею машиной. Про тёплый воздух в кабине они, натурально, говорят: 'нам досталась благодать, которая преодолевает естества чин'. Типа, уж мы-то точно спасёмся, даже и ехать никуда не нужно. А другие, не имея руля, заехали чёрт знает куда, знай только радуясь самОй скоростной езде, мощному своему мотору. . .
Уже давно не имеем мы целого автомобиля. И никто не хочет признать себя виноватым. И это называется христианством! Такое у них типа смирение и покаяние. И даже в голову никому не приходит, что каждый воцерковляющийся в той или иной конфессии христианин сразу же получает урезанную, кастрированную, неполноценную 'версию' христианства. Потому-то и выглядят одни из них трусливыми рабами, другие - какими-то хитроумными политиканами. Западным христианам досталась Марфина деятельность без духовности; восточным - духовность без деятельности. А на самом деле - каждый попросту выбрал из целостной евангельской веры то, что ему ближе. И вот, рекрутирует христианство всё новых и новых неполноценных христиан. Нормальные люди в Церковь, натурально, не идут. Да и что делать им среди сплошного этого бабства? Тертуллианья душа-то всё нюхом чует. . .
Настоящая же гадость в том, что в конце-концов деятельная, волевая, сильная сторона человеческой жизни всё более и более стала выделяться из христианства. Сначала в виде всяких там кальвинистов да лютеран, которые, честно говоря, в своей деятельности вполне могут обойтись и без имени Христова, - всё равно для них есть оно ширма. А в конце-концов и вообще как бы была отдана на откуп сатанистов. Я сказал - 'как бы'. Но по крайней мере, что-то очень уж много трубят они о свободе да воле. А кто в этом, между прочим, виноват? Слабо покаяться?. . .
Чёрт подери, в христианстве есть всё что угодно - благодать, спасение, даже я сказал бы, что и богословие (готов признать это, скорее, ради прикола) - всё, кроме социального покаяния. То есть - покаяния целостного, единого, интегрального. Этим единым целым, полноценным наследником Творца, ответственным сыном своего Отца христианство не было никогда.