О, Господи! Я пишу это трясущимися руками… Сижу, подергивая трясущимися ногами… Последний раз меня так трясло после общения с парнем, после того первого раза в оздоровительном лагере на Оке. Но тогда меня трясло от того, что я думала, что виновата в чем-то, что сделала что-то не так. Было просто страшно. Мне казалось, что я иду по улице и у меня на лице написано : «Грешница; Глотает; Ложись!(сначала раздевайся)»…или что-то типа того. А в этот раз во всем опять виноват Дима. Дима вообще всегда во всем виноват. Это же надо так довести маленькую, девственно чистую девочку, у которой на счету и было-то всего 4 (12, 36 или 108, и дальше в арифметической прогрессии, как кому больше нравится) опыта, которые и то больше подошло бы назвать душевным онанизмом! Все, прихожу в себя, пишу по порядку. Сашечка с Олечкой, которые, кстати, снова загуляли, приперлись ко мне опять. Я поняла – настал пиздетс! Опять мы будем сидеть в подъезде, как пионэры, в ряд, покуривать и смотреть, как Саша изголяется и пытается похрюкиванием и щекотанием возбудить Олечку. Но не тут-то было: стоило мне только запустить этих двух возбужденных бабуинов в брачный период в свою хату, и, что еще хуже, допустить их до моей кровати, как началось страшное. Процесс пошел. Наши подопытные начали совершать хилые попытки совокупления. Сначала было смешно. Потом дико смешно. Наши с Димой умелые комментарии нарушали детишкам весь их интимный секас, Саша делал знаки, что собирается нас убить, что означало: «Дебилы, тут у меня бурная эрекция и сейчас вот уже почти... а вы… СУУУУКИ!!» Ну, как всегда, Сашчка! Кто ж виноват-то? В общем, бабуины тыкались-мыкались, бабка тут их и застукала. Моя партизанка подкралась в самый неподходящий момент и опять Саше испортили весь коварный план полного удовлетворения. Мы с Димочкой скооперировались и решили преподнести детишкам урок. Наши игрища имели успех, подопытные визжали, улюлюкали, тайно завидовали и заучивали каждое движение. Довести меня до полной эйфории и бросить на полу – это ли не сама госпожа страсть! Сегодня у меня странный день вообще. Еще в школе мне дико понравилась сцена с Корни: я села попой на раковину, его ледяные руги лежали на моей голой пояснице, он прижал меня к себе…не слабо, правда ли? Из его рта разило школьным завтраком в процессе переваривания, от морды пахло табачиной, а с пиджака обильно слетали и как-то особенно тоскливо и плавно приземлялись на пол крупные опилки от рогов – недоработка Head–and-shoulders. Романтика, бля!
Димочка, чмок! Спасибки!