С лицом измученным и серым,

на белой смятой простыне,

как жертва бешеной холеры,

лежишь коленками к стене.



Протяжно стонешь, как при родах,

трясётся градусник в руках.

Вся скорбь еврейского народа

застыла в суженных зрачках.



По волевому подбородку

струится пенная слюна.

Ты шепчешь жалобно и робко:

"Как ты с детьми теперь одна??.."



В квартире стихли разговоры,

ночник горит едва-едва.

Темно...опущены все шторы..

У мужа тридцать семь и два.