*
05-02-2004 16:49
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
Сон в нерождественскую ночь
Солнечный свет вливался в ее распахнутые глаза и они наполнились им до краев. А может потому взгляд ее ожил, что в конце улицы, вымершей от дневной жары деревни, появились трое. Они волокли, точнее каждый нес по отдельности, что-то, напоминающее деревья. Наконец тройка приблизилась и остановилась.
— Хоть не одна. Привет, селяне! — радостно крикнула девушка вспотевшим парням.
— Здорова, — нехотя ответил ей один из них, рыжий детина, сморкаясь в сторону и утирая лицо рукавом грязной футболки.
Все трое разглядывали, неизвестно откуда появившуюся в их глуши, незнакомую молодую особу.
— Что это за укропные веники? Впервые такие деревья вижу, откуда в этой дыре эти мутанты? — продолжила та, подойдя к одному из троих и начала нюхать веточку дерева.
— Впрочем, — добавила она, — можно было и не подходить, запах укропа не спутаешь ни с чем.
Хозяин дерева не стыдясь рассматривал, показавшуюся ему чересчур свободной в общении, нахалку.
— Сама ты дыра… — молвил он в обиде за свою деревню и, откинув назад длинную челку, отвернулся.
— Ну так и что ж, пусть и дыра, что меняется? Вас хоть как звать, сыны Отечества? Меня вот Маша, как всегда, — улыбнулась она.
Оборвав длинную и мягкую иголку с ветки она отошла к обочине дороги и села на траву. Парни молча начали собираться, было заметно, что им не до пустой болтовни.
— Блядь, я ж сдохну здесь одна, — раздумывала Маша, — Не-е-ет, рано мне еще. Или не рано? — покачивала она головой и покусывала укроп. — Интересно, который из троих мой? Рыжий увалень? Навряд ли. Пень в кепке? Не-е… Чубатый что ли? Н-да, хороши архаровцы…
— Эй, да погодите вы, мне помощь нужна! — закричала Маша, догоняя недалеко ушедшую братву.
— Да стой же ты! — схватила она за руку чубатого и силой остановила его.
— Ну чего тебе? — уже с досадой спросил тот.
Товарищи и не собирались ждать, даже не оглянувшись, они уходили прочь.
— Да забей ты на свой куст, помогу я тебе потом его донести, эка невидаль укроп до небес! — с какой-то даже злобой буркнула Маша. — Ну как тебя звать-то хоть?
— Федор…говори че надо быстрее, видишь ребята уходят, — недовольно промямлил местый житель.
— Тьфу ты, сдались они тебе, — выплюнув укроп Маша внимательно вгляделась в его глаза. Светлоголубые, почти бесцветные, они развеселили ее.
— Надо же, — думала она, всматриваясь в едва заметную голубизну, — прям, как у рыбы! Окунь, бля, деревенский! Нет — карась! Точно карась без хвоста. Он, точно он, я сто раз права! — размышляла она о чем то своем, обходя его вокруг.
Федя аккуратно положил свое дерево на траву и, сев возле него, закурил.
— Ну и жара, твою мать! И бабы какие-то шныряют вокруг непонятные, — сказал он как бы себе и погромче добавил, — Откуда ты, девица?
— Да проходом я, проходом, на одну ноченьку всего лишь, нереальную. Слушай, Федь, пошли в тенек, а? Во-о-он сарай какой-то стоит, — щурясь на солнце и показывая указательным пальцем на, стоящую метрах в пятидесяти от дороги, сарайку-развалюху, предложила Маша и вновь взглянула на него.
— У тебя глаза цвета моего говна — улыбаясь выдал Федя и, в ожидании словесной атаки, отвернулся.
Маша на секунду опешила, затем, задумавшись, села рядом с Федей. Она понимала, что если сейчас потеряет этого человека, то помощи ей больше ждать будет неоткуда.
— Провоцирует, гад, чтобы отвязалась, — думала она, — а вот хуиньки, плохо ты меня знаешь, кустовед колхозный!
— Федь, да ты феномен! — решилась она, — Цвет то редчайший! Тебе бы свое дерьмо на анализы сдать… Ну что, пошли, ботаник!
— Ну пошли…попалась же посреди дороги! — уже по доброму ответил Федя, вставая.
…и они медленно побрели к старому, заброшенному сараю, пиная по пути валявшийся под ногами мусор.
— Жилистый какой, — рассуждала на ходу Маша, — но главное, чтобы чувствовал меня, а этот, кажется уже почувствовал.
— Не боишься? Одни ведь мы здесь с тобой, Ма-а-аша, — посмеиваясь и вновь закуривая спросил спутник.
— Это ты бойся, Федорка, мне терять уже нечего!
— Неужели?
— Точно так…вот и пришли, — и она вошла в сарай.
Федя, докурив, вошел следом. Из-за своей ветхости сарай пропускал много солнечного света. Крыша кое-где просела, а местами, вместо нее, зияли огромные дыры. Маша повернулась к Феде лицом, достала что-то из-за правой щеки и начала разматывать.
— Ну что, карась, братьев своих безмозглых когда-нибудь ловил? — нервно хохотнув спросила она и, подпрыгнув на месте, сделала резкое движение рукой, имитируя движение рыбака, поймавшего на удочку рыбу. Золотые пылинки в хаотичном танце закружились вокруг них. Ее руки быстро продолжали раскручивать маленький моток тонкой проволоки.
— Сама ты…
— Я то? Я то да-а-а… я то как-раз всем щукам щука! — с этими словами она подошла к Феде и, глядя ему в глаза, горячо зашептала, — Федя, он меня поймал, возможно пришло мое время, но я не хочу? Я хочу быть здесь, с тобой, со всеми, с этим твоим сраным деревом, да даже с сараем!
Шепот постепенно начал переходить в крик, — Ты понимаешь о чем я, Федя? Ты ловил карасей на речке, я тебя спрашиваю?! — уже исступленно орала она.
Федя в ужасе глядел на нее и только в эту минуту, слегка отступив назад, заметил, что изо рта у Маши торчала та самая проволока, конец которой, все это время, она держала в руках.
— Господи, да ты ж не в своем уме! — говорил он, пятясь назад, — Что ты сожрала?
— Что я сожрала? Щас увидишь, что я схавала, щас все увидишь! Бери вот это и тяни что есть сил! — закричала она и сунула ему в руки конец проволоки.
— Да ты ебнутая на полную! Пошла ты… — крикнул Федя и с силой бросив проволоку от себя, быстро пошел к выходу.
Маша кинулась вслед и, схватив его за руку, вцепилась в нее зубами. Боль была настолько неожиданной, что Федя, вскрикнув, присел на корточки и схватился рукой за рану.
— Сс-сука, — прошипел он сквозь зубы, — вот же сука навязалась, а!
Его глаза, казалось, побелели от злости.
— Федя, я тебя из под земли нарою, бери и тяни, только… чувствуй меня, — добавила она с мольбой в голосе и, наклонившись, заглянула в его остекленелые глаза.
Они стояли напротив друг друга. Он сжимал в руке конец проволоки, второй конец которой уходил в нее. Федя понял, что он пойман, но он не понимал, почему Маша твердила, что поймана она.
— КЕМ? — думал он, медленно наматывая на кулак, бликующую в полосках света, проволоку, — Не иначе, как шизой.
Маша смотрела на него не мигая. Постояв несколько секунд в безмолвии, она закрыла глаза и открыла рот. Набрав полные легкие воздуха, с криком, он дернул…
В воздухе что-то сверкнуло, раздался тихий и приятный звон, словно монетка ударилась о наковальню.
— Ты говорить можешь? — спросил Федя, вставая с земли и подходя к Маше.
Та, зажав рот окровавленными ладонями и трясясь всем телом, отрицательно помотала головой. В ее глаза вселилась боль.
— Кто это был? Что это было? — тихо спросил он, скорее бессознательно, нежели ожидая ответа.
Она посмотрела вверх. В проеме крыши он увидел лишь НЕБО…
(с) turin
http://omant.com/turin/t25.shtml
[показать]
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
Сон в нерождественскую ночь
Солнечный свет вливался в ее распахнутые глаза и они наполнились им до краев. А может потому взгляд ее ожил, что в конце улицы, вымершей от дневной жары деревни, появились трое. Они волокли, точнее каждый нес по отдельности, что-то, напоминающее деревья. Наконец тройка приблизилась и остановилась.
— Хоть не одна. Привет, селяне! — радостно крикнула девушка вспотевшим парням.
— Здорова, — нехотя ответил ей один из них, рыжий детина, сморкаясь в сторону и утирая лицо рукавом грязной футболки.
Все трое разглядывали, неизвестно откуда появившуюся в их глуши, незнакомую молодую особу.
— Что это за укропные веники? Впервые такие деревья вижу, откуда в этой дыре эти мутанты? — продолжила та, подойдя к одному из троих и начала нюхать веточку дерева.
— Впрочем, — добавила она, — можно было и не подходить, запах укропа не спутаешь ни с чем.
Хозяин дерева не стыдясь рассматривал, показавшуюся ему чересчур свободной в общении, нахалку.
— Сама ты дыра… — молвил он в обиде за свою деревню и, откинув назад длинную челку, отвернулся.
— Ну так и что ж, пусть и дыра, что меняется? Вас хоть как звать, сыны Отечества? Меня вот Маша, как всегда, — улыбнулась она.
Оборвав длинную и мягкую иголку с ветки она отошла к обочине дороги и села на траву. Парни молча начали собираться, было заметно, что им не до пустой болтовни.
— Блядь, я ж сдохну здесь одна, — раздумывала Маша, — Не-е-ет, рано мне еще. Или не рано? — покачивала она головой и покусывала укроп. — Интересно, который из троих мой? Рыжий увалень? Навряд ли. Пень в кепке? Не-е… Чубатый что ли? Н-да, хороши архаровцы…
— Эй, да погодите вы, мне помощь нужна! — закричала Маша, догоняя недалеко ушедшую братву.
— Да стой же ты! — схватила она за руку чубатого и силой остановила его.
— Ну чего тебе? — уже с досадой спросил тот.
Товарищи и не собирались ждать, даже не оглянувшись, они уходили прочь.
— Да забей ты на свой куст, помогу я тебе потом его донести, эка невидаль укроп до небес! — с какой-то даже злобой буркнула Маша. — Ну как тебя звать-то хоть?
— Федор…говори че надо быстрее, видишь ребята уходят, — недовольно промямлил местый житель.
— Тьфу ты, сдались они тебе, — выплюнув укроп Маша внимательно вгляделась в его глаза. Светлоголубые, почти бесцветные, они развеселили ее.
— Надо же, — думала она, всматриваясь в едва заметную голубизну, — прям, как у рыбы! Окунь, бля, деревенский! Нет — карась! Точно карась без хвоста. Он, точно он, я сто раз права! — размышляла она о чем то своем, обходя его вокруг.
Федя аккуратно положил свое дерево на траву и, сев возле него, закурил.
— Ну и жара, твою мать! И бабы какие-то шныряют вокруг непонятные, — сказал он как бы себе и погромче добавил, — Откуда ты, девица?
— Да проходом я, проходом, на одну ноченьку всего лишь, нереальную. Слушай, Федь, пошли в тенек, а? Во-о-он сарай какой-то стоит, — щурясь на солнце и показывая указательным пальцем на, стоящую метрах в пятидесяти от дороги, сарайку-развалюху, предложила Маша и вновь взглянула на него.
— У тебя глаза цвета моего говна — улыбаясь выдал Федя и, в ожидании словесной атаки, отвернулся.
Маша на секунду опешила, затем, задумавшись, села рядом с Федей. Она понимала, что если сейчас потеряет этого человека, то помощи ей больше ждать будет неоткуда.
— Провоцирует, гад, чтобы отвязалась, — думала она, — а вот хуиньки, плохо ты меня знаешь, кустовед колхозный!
— Федь, да ты феномен! — решилась она, — Цвет то редчайший! Тебе бы свое дерьмо на анализы сдать… Ну что, пошли, ботаник!
— Ну пошли…попалась же посреди дороги! — уже по доброму ответил Федя, вставая.
…и они медленно побрели к старому, заброшенному сараю, пиная по пути валявшийся под ногами мусор.
— Жилистый какой, — рассуждала на ходу Маша, — но главное, чтобы чувствовал меня, а этот, кажется уже почувствовал.
— Не боишься? Одни ведь мы здесь с тобой, Ма-а-аша, — посмеиваясь и вновь закуривая спросил спутник.
— Это ты бойся, Федорка, мне терять уже нечего!
— Неужели?
— Точно так…вот и пришли, — и она вошла в сарай.
Федя, докурив, вошел следом. Из-за своей ветхости сарай пропускал много солнечного света. Крыша кое-где просела, а местами, вместо нее, зияли огромные дыры. Маша повернулась к Феде лицом, достала что-то из-за правой щеки и начала разматывать.
— Ну что, карась, братьев своих безмозглых когда-нибудь ловил? — нервно хохотнув спросила она и, подпрыгнув на месте, сделала резкое движение рукой, имитируя движение рыбака, поймавшего на удочку рыбу. Золотые пылинки в хаотичном танце закружились вокруг них. Ее руки быстро продолжали раскручивать маленький моток тонкой проволоки.
— Сама ты…
— Я то? Я то да-а-а… я то как-раз всем щукам щука! — с этими словами она подошла к Феде и, глядя ему в глаза, горячо зашептала, — Федя, он меня поймал, возможно пришло мое время, но я не хочу? Я хочу быть здесь, с тобой, со всеми, с этим твоим сраным деревом, да даже с сараем!
Шепот постепенно начал переходить в крик, — Ты понимаешь о чем я, Федя? Ты ловил карасей на речке, я тебя спрашиваю?! — уже исступленно орала она.
Федя в ужасе глядел на нее и только в эту минуту, слегка отступив назад, заметил, что изо рта у Маши торчала та самая проволока, конец которой, все это время, она держала в руках.
— Господи, да ты ж не в своем уме! — говорил он, пятясь назад, — Что ты сожрала?
— Что я сожрала? Щас увидишь, что я схавала, щас все увидишь! Бери вот это и тяни что есть сил! — закричала она и сунула ему в руки конец проволоки.
— Да ты ебнутая на полную! Пошла ты… — крикнул Федя и с силой бросив проволоку от себя, быстро пошел к выходу.
Маша кинулась вслед и, схватив его за руку, вцепилась в нее зубами. Боль была настолько неожиданной, что Федя, вскрикнув, присел на корточки и схватился рукой за рану.
— Сс-сука, — прошипел он сквозь зубы, — вот же сука навязалась, а!
Его глаза, казалось, побелели от злости.
— Федя, я тебя из под земли нарою, бери и тяни, только… чувствуй меня, — добавила она с мольбой в голосе и, наклонившись, заглянула в его остекленелые глаза.
Они стояли напротив друг друга. Он сжимал в руке конец проволоки, второй конец которой уходил в нее. Федя понял, что он пойман, но он не понимал, почему Маша твердила, что поймана она.
— КЕМ? — думал он, медленно наматывая на кулак, бликующую в полосках света, проволоку, — Не иначе, как шизой.
Маша смотрела на него не мигая. Постояв несколько секунд в безмолвии, она закрыла глаза и открыла рот. Набрав полные легкие воздуха, с криком, он дернул…
В воздухе что-то сверкнуло, раздался тихий и приятный звон, словно монетка ударилась о наковальню.
— Ты говорить можешь? — спросил Федя, вставая с земли и подходя к Маше.
Та, зажав рот окровавленными ладонями и трясясь всем телом, отрицательно помотала головой. В ее глаза вселилась боль.
— Кто это был? Что это было? — тихо спросил он, скорее бессознательно, нежели ожидая ответа.
Она посмотрела вверх. В проеме крыши он увидел лишь НЕБО…
(с) turin
http://omant.com/turin/t25.shtml
[показать]
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник * | kaelite - [kaelite's notes] |
Лента друзей kaelite
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»